– Тогда ты должна рассказать мне, – резкими и бескомпромиссными жестами объяснил он.
Ребенок вновь зашевелился. Селина понимала, что должна с кем-нибудь обсудить эту новость, и, хотя Рид был не самой лучшей из кандидатур, никому другому она не хотела признаваться. Осторожно садясь, она обернулась к нему.
– Знаю, ты только усмехнешься с циничным видом и скажешь, что теперь об этом поздно думать, – начала она.
Рид похолодел. Похоже, Селина собирается подтвердить его нелестное мнение о жизни.
– А у тебя появились запоздалые мысли?
Селина заметила ледяной блеск в его глазах.
– Не совсем запоздалые, – с вызовом отозвалась она, сжала зубы и обороняющимся жестом положила руки на живот. – Я хочу иметь ребенка. Просто не знаю, сумею ли я стать хорошей матерью.
Рид увидел выражение страстной любви на ее лице и понял, что ребенку обеспечено все возможное внимание и забота.
– Ты будешь отличной матерью, – сказал он, решительно подкрепив слова жестами.
Удивленная его неумелой похвалой, Селина вгляделась в лицо Рида.
– Ты сказал об этом, чтобы успокоить меня, верно?
– Возможно, я не всегда говорю то, что тебе хочется услышать, – ответил Рид, – но в моих словах нет ничего, кроме правды.
Эти слова придали Селине уверенности. Прежние сомнения постепенно исчезли, и она вновь смогла расслабиться.
– Спасибо, – произнесла она.
– Пожалуйста. – Затем Рид добавил, зевнув: – Я устал. Сейчас приму душ и лягу.
Глядя ему вслед, Селина надеялась, что когда-нибудь он сочтет ее отличной женой – точно так же, как предположил, что из нее получится отличная мать. Ты слишком многого хочешь, холодно осадила она себя.
Вся беда в том, думала Селина приятным июньским днем, что она не в силах перестать желать большего. Утро, когда она шла на работу, выдалось чудесным. Сейчас Селина возвращалась домой. Время от времени поглядывая на свой округлившийся живот, она улыбалась. Ее беременность достигла той стадии, которую бабушки называли «полным расцветом».
Селина не могла бы пожаловаться на невнимательность Рида – в сущности, во многом он был даже чрезмерно внимательным, и отличным примером этому служила детская. Как только Селина выбрала, какой из комнат предстояло превратиться во владения ребенка, Рид решительно запретил ей передвигать мебель. Позволив Селине только отдавать приказы, он сам убрал в комнате все, от мебели до светильников и картин. Комната опустела, и Рид заявил, что запах краски опасен для будущего ребенка, а потому на время ремонта отправил Селину погостить у тети. Селина понимала, что в этом Рид совершенно прав, и потому не возражала. Но когда Рид настоял на решении самому мыть и натирать полы, Селине показалось, что он заходит слишком далеко. Затем Рид притащил с чердака старую кроватку Селины и отремонтировал ее, позволяя самой Селине только давать указания. К тому же он заплатил за новую мебель, которую выбрала Селина.
Кроме того, он стал чрезмерно щедрым на подарки. В последнее время каждую неделю он покупал что- нибудь Селине, малышу или им обоим. Месяц назад он заявился домой с телефонным аппаратом для глухих новейшей модели, со встроенным автоответчиком.
– Теперь, если ты будешь занята с ребенком, тебе не понадобится отрываться, чтобы подойти к телефону, – объяснил он.
Вчера этот подарок был дополнен сигнальным аппаратом. Одна его часть, по виду напомнившая Селине селектор, была помещена в комнату, предназначенную для ребенка. Вторую часть, коробочку размером поменьше, Селина должна была носить с собой. Если бы ребенок заплакал, Селина узнала бы об этом по вибрации устройства.
Селина раздраженно вздохнула. Хотя она знала, что Рид всего-навсего старается быть внимательным и полезным, подарки выводили ее из себя.
«Единственное, что мне нужно от него, – это любовь», – еле слышно пробормотала она. Но Рид твердо решил не влюбляться, и Селина уже успела узнать: когда этот человек принимал решение, он следовал ему в любых обстоятельствах.
Приблизившись к дому, Селина заметила обшарпанный зеленый фургон, припаркованный перед ее калиткой. Мысли о Риде мгновенно улетучились. Фургон принадлежал Райкрофту Джерарду, но Райкрофтом этого человека никто не звал. Сам он предпочитал именовать себя Райдером, и люди помнили об этом. Его уважали. Селина знала, что многие испытывают перед ним даже нечто вроде трепета, не желая признаваться в этом, Райдер был крупным мужчиной, шести футов и двух дюймов ростом, мускулистым от тяжелой работы на ферме. Кроме того, он был немногословен и предпочитал жить своим умом.
Селина знала Райдера как славного, добродушного мужчину – в сущности, он ей даже нравился.
Но насторожиться ее заставило воспоминание о том, что сегодня четверг. Эмили Сейер по четвергам приходила делать уборку и до сих пор была в доме. Все в городе знали, что между семействами Джерард и Сейер существует давняя вражда. Селина своими глазами видела, как и те, и другие переходили на противоположный тротуар, лишь бы не встречаться. И вот теперь Райдер и Эмили были в ее доме – вместе и наедине.
Ускорив шаг, она добралась до дома как раз тогда, когда на улицу свернул Рид. Райдер поднялся с одной из качалок, стоящих на веранде. Когда Селина вошла в калитку, из двери дома появилась Эмили, она держала в руках сумку и, очевидно, уже уходила. На лице женщины застыло холодное, сдержанное выражение. Пройдя мимо Райдера и не удостоив его даже взглядом, она спустилась с крыльца и отвела Селину подальше от дома.
Селина ободряюще улыбнулась, когда Эмили начала объясняться с ней знаками – медленно, как сделал
