— М… минск…
— Зачем?! Рожай!!!
— Я д-должжж… ен был ехать…
Каменев видел, что если ударит еще раз, то больше ничего не добьется. Достал пистолет, зарядил, воткнул ствол ему в ухо.
— Почему тебя заменили на Столетника? Он знал про базу? Работал с вами? Раз!..
— Нет… нет… не надо… я с-с-ск… кажу… Он п-п-п… одкап-п-п… ывался… Р-рахимов думал, что рр- работает н-на ментов. П… приказал ег-го убрать. Его обст-треляли… н-но… про-о-ом… махнулись… Потом б… бом-мбу в м-м-м-машину, а он ж-живой… Рах-химов п-п-прик… азал Як-кудд… зе…
— С кем он уехал?
— С Борисом Т… тупак… ковым…
— Его повезли убивать?
— Д… д-дошшрос-ситъ… п-ппоттом… не з-знаю…
— Рукав задери!
— Что?
Каменев сам задрал рукав окровавленного пятнистого комбинезона с шевроном «Стрелец». Татуировки не было. Он вышел из камеры, без оглядки пошел по коридору.
— Умой его и — в камеру! — приказал он конвоиру, пряча пистолет за пазуху. — Со стула упал…
Потом он поехал в гараж, выгнал свой «москвич», положил в бардачок оперативной «волги» табельный пистолет в кобуре, удостоверение МУРа и, поставив «волгу» на место «москвича», поехал домой. Ключи от гаража оставил дежурному на выезде.
— Собирайся, Леля! — бросил жене, накручивая диск телефона.
— Куда это?
— В гости!.. Алло, Федор?.. Не в службу, а в дружбу — забери машину из моего кооператива… Ключи у дежурного…
Жена по опыту знала: спрашивать, что случилось, бесполезно. Через десять минут они мчали по Москве.
— Надо было хоть позвонить ей, — вздохнула Леля.
— Скажешь, что я тебя выгнал. Она твоя подруга, приютит.
— А если не приютит?
— Значит, не подруга. До моего возвращения дома не появляйся.
— Саша…
— Без соплей.
— Что случилось?
— Сначала сам узнаю, потом тебе скажу.
Каменев въехал во двор дома, посмотрел на светящиеся окна квартиры.
— Выметайся!
— Саша…
— Давай, давай, живо!
— Когда тебя ждать!
— Если через сутки не вернусь, можешь выходить замуж, — он захлопнул дверцу и рванул прочь со двора.
Через час он был в Люберцах. Оставив машину у забора, вошел во двор частного дома на окраине и постучался в дверь.
— Кто? — спросил недовольный голос.
— Открывай, Череп. Свои.
Клацнула щеколда.
Череп, кряжистый мужик в исподнем, испуганно воззрился на опера. Каменев сажал его трижды.
— Чего надо, гражданин начальник?
— Выйди!
— Щас, накинусь…
Он хотел запереть дверь, но Каменев был наготове, подставил ногу.
— Да не бойсь, не побегу, — Череп снял с вешалки тяжелую овчину, набросил на плечи и вышел на крыльцо.
— Поделись заначкой, Череп, — сказал Каменев.
— Да ты что, гражданин начальник? Об чем лай, не пойму?
— Тихо. Не на то ставишь. Одолжусь и уйду. Ты меня не видел, а я тебя.
Череп осклабился:
— Урки и МУРки играют в жмурки? Я это уже давно не хаваю.
— Ладно, йодом в горло мазанный, Тогда я сейчас тебя возьму, а заодно Сяву и Чалого. Через час тебя выпускаю без протокола, а их сажаю по полной. Череп растерянно заморгал.
— Решай быстро: «пятнашку», перо Шныря в брюхо или поделишься? Целых три варианта, есть из чего выбирать. Раз!..
«Заначку» Череп держал в подполье, приваленном дровами. Каменев остановился на АПС калибра 9 мм, рассовал по карманам 5 магазинов на 20 патронов каждый, гранаты РГД и Ф-1 сложил в холщовую сумку, которую всегда носил при себе. Штурмовую винтовку АК-74 с подствольным гранатометом ГП-25 положил на плечо, примотав к ней два рожка изолентой; прихватил цинк с 5,46 мм и пошел к машине, бросив Черепу на прощание:
— Остальное перепрячь под кровать, чтобы я не нашел.
В полночь Каменев остановился у метро «Юго-Западная» и позвонил в управление.
— Илларионов?.. Слушай меня внимательно. Рахимов ушел через подземку. Сейчас он на базе, ты знаешь, где. Столетник к их делам не причастен. Его туда убивать повезли, похоже. Думаю, они включат сигнал. Может, завтра, а может, через час.
— Подожди!..
— Ждать будешь ты. Сначала санкцию прокурора, потом — пока возьмут твою семью, потом и тебя заставят повернуть следствие в их пользу или инсценируют самоубийство. Подожди, пока они переедут в другое место и уберут оставшихся свидетелей. Ты ведь денег не берешь, Илларионов? Ты на них работаешь бесплатно. А я больше ждать не намерен!..
— Дурак, тебя же убьют первым выстрелом!..
— А мне такая жизнь и на хрен не нужна! Если ты не успеешь до рассвета, я начну сам.
Женька очнулся в какой-то комнате на топчане. Пошевелился. Ломило шею, тело было ватным, как после долгого сна. Восстановил события до того момента, как кто-то ударил его сзади. «Я-мэнь, — пощупал шею. — Реанимирующая — парная тянь-чжу, по краям шейного позвонка…» Он нащупал нужное место, на счет до пяти принялся углублять вращательным движением палец. Затем повторил операцию снова и снова, с углубленным ритмическим дыханием, стараясь на каждом выдохе выбрасывать остатки боли с потоком воздуха. Уроки Гао не прошли даром — через несколько минут голова стала поворачиваться. Общее состояние напоминало похмелье. «Наркотик укололи», — догадался Женька. Похлопал себя по карманам, они были пусты, единственным, что ему оставили, оказались часы на руке. Он расстегнул ремешок и переложил их в задний карман брюк. Постарался расслабиться. Потянуло в сон.
В камере засветилась лампочка дежурного освещения. Послышались шаги, и дверь отворилась.
— Встать! — раздалась команда.
Сопротивляться не было смысла. На него надели наручники.
— Пошел!
«Роботы они, что ли? — подумал Женька, выходя из помещения на территорию. — Или слов других не знают?»
С вышки в лицо светил сильный прожектор. Сноп света сопровождал его, не выпуская ни на секунду, так что ни дороги, ни местности он видеть не мог. Конвоиры изредка направляли его, подталкивая то с правой, то с левой сторон.
