шкафах позвякивали в такт его шагам.
— Следователь Швец, — протянул ему руку Петр и безнадежно спросил: — Все? Ничего нельзя сделать?
Крабов, почти не покидавший отделения все время, пока неизвестный находился в бессознательном состоянии, и лишь сегодня позволивший себе уехать домой, отчаянно развел руками.
— В палату, — решительно сказал Петр и, никого не дожидаясь, покинул кабинет. — Кто это обнаружил? — спросил у Крабова на ходу.
— Санитарка, — в голосе Крабова послышалась усмешка.
— То есть?!
— Она там, возле мертвого. Сейчас все расскажет сама.
В палате работали старшая сестра и санитарка — снимали с мертвеца повязки и гипс; шланги кислородного баллона и капельницы были отсоединены.
— Я осмотрел труп. Никаких признаков насильственной смерти. Нужна аутопсия.
На полу стоял таз с водой, валялись простыни. Швец подошел вплотную к высокой кровати. В свете люминесцентных ламп голый мертвец казался синим. Чернели на теле кровоподтеки и ссадины, наступало трупное окоченение. Выдернутая из-под головы подушка валялась на полу, с нее уже успели снять наволочку. Подбородок был высоко задран, как будто мертвец хотел посмотреть через голову в окно. На бедре ею Петр успел заметить старый, рваный, собранный в «звездочку» шрам, с внутренней стороны предплечья была видна татуировка — буквы «СНО» и две пересекающиеся ломаные линии.
— Вы нашли его мертвым? — обратился Петр к санитарке.
— Я.
— Во сколько?
— Минут пятьдесят — час тому…
— Но, судя по трупу, смерть наступила…
— Два часа назад, — сказал Крабов, — все верно. Спали они все! Всей сменой, дружно. И врач, И сестра, и ваш… извините, Сережа.
— Как… спали?!
— Я в ординаторской прибиралась. Мусор оттудова в туалет понесла, он вон там находится, в конце коридора, — санитарка говорила, опустив глаза, видимо, считая себя предательницей по отношению к коллегам. — Проходила мимо 22-й палаты, а там один больной, что вчера привезли… ну, с лестницы головой упавший… так стонал, так стонал — просто жуть. Я в палату заглянула — нет никого. Да куда ж, думаю, они все подевались?.. Пошла в сестринскую…
— Дальше! Дальше! — раздраженно сказал Петр.
— Ну… там Зоя спит. Я ее давай тормошить — ни в какую. Я испугалась, воды на нее полграфина вылила. Она встала и смотрит… мимо куда-то. Думала, может, лекарства какого съела или… выпила, прости господи… Так за ней вроде такого не водилось. А тут один на костылях по коридору — и орет, по матери выражается: «Давай, — говорит, — доктор нажрался, не добужусь!..» Тому, значит, плохо, Который головой-то с лестницы… Я к доктору бегом — заперто. Думала, он в одиночке, где милиционер дежурит. Бегу туда… А… он вот… парень ваш… тоже спит, рот открытый и храпит. Было полдесятого — чего это они, думаю?..
— Ну и… Короче!..
— А больной этот не дышит. Покуда всех добудилась — минут двадцать прошло.
— Вы где были? — зыркнул Петр на старшую сестру.
— Только что пришла. С Анатолием Дмитриевичем в приемном покое встретилась.
— А должны были где…
— У нас тяжелых двое… Здесь доктор Примитилов и Зоя оставались… — попыталась та оправдаться.
— Ясно. — Петр осмотрел палату, увидел чашку и блюдце, переставленные с тумбочки на подоконник.
— Пили что-нибудь? — спросил. — Отвечать! Живо!
— Нет! — замотал головой Крильчук.
— Чай только, — промямлила Зоя и покраснела до ушей.
— Все?
— Все… Кроме нянечки… Полины Прокофьевны. Она в девять приходит, а мы обычно часов в восемь пьем, начале девятого.
— Здесь кто-нибудь из посторонних был?
— Нет, — ответила Зоя.
— Еще раз спрашиваю: был кто-нибудь из посторонних?
Зоя заплакала. Петр резко выдохнул, тряхнул головой, останавливая себя: перегибать палку в отношении персонала ни к чему.
— Не было никого, — сказал Примитилов. — Не было! У нас приемное время до шести.
— Предполагаете причину смерти? — спросил Петр у Крабова.
Крабов сунул руки в карманы халата, качнулся с пятки на носок.
— В его состоянии все возможно. Сердечная недостаточность, например… Хотя, при надлежащем контроле… Нет. Не предполагаю. Только аутопсия! — повторил.
— Чья это чашка?
— Моя, — выдавил Крильчук. — Я пил чай.
— Оружие, — протянул Петр руку.
— Что?
— Оружие!
Крильчук достал из-под мышки «Макаров», отдал Швецу.
Петр вынул магазин, проверил ствол, передернув затвор, и опустил пистолет в карман плаща.
— Заберите это! — скомандовал он отрывисто. — Чайник, чашки, блюдца, ложки, все в пакет!.. Можете предоставить нам какое-нибудь помещение для беседы? — обратился к Крабову Швец.
— Мой кабинет. Пройдемте, — направился тот из палаты, буркнув на ходу: — Он в последнее время ничем не отличается от следственной камеры.
— Я буду вызывать туда, кого сочту нужным. Остальным не расходиться. Отделения не покидать. По телефону не звонить, — Петр быстро пошел за Крабовым, увлекая за собой Арнольдова. — Валера, срочно свяжись с Лунцем. Пусть немедленно выезжает в морг ФСК, произведет вскрытие. Труп доставить туда. Я останусь здесь до приезда Воронкова и Илларионова. Мне нужно знать причину смерти. Точно и быстро!
Каменев распорядился прислать за ним машину к половине шестого утра, купил бутылку водки, кило копченой колбасы, кирпич черного хлеба и отправился в затрапезную гостиницу «Кавказская» неподалеку от управления. «Конечно, это не отель 'Риц' в Бостоне, — подумал он, оглядев номер, — но так как в 'Рице' я не останавливался, сойдет и этот».
Выспаться, однако, не пришлось.
СРОЧНО СЕКРЕТНО
ЮЖАНСК ГУВД
МАЙОРУ КАМЕНЕВУ А А
СЛУЖЕБНАЯ ТЕЛЕФОНОГРАММА
НАЧАЛЬНИК ЮРИДИЧЕСКОГО ОТДЕЛА ЦЕНТРАЛЬНОГО ОТДЕЛЕНИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО ФОНДА СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ «ПРОМЕТЕЙ» РЕУСС П С УШЕЛ РАБОТЫ ДЕВЯТНАДЦАТЬ ТРИДЦАТЬ НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ДВАДЦАТЬ ТРИ СОРОК МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ НЕИЗВЕСТНО ВЕДЕМ РОЗЫСК НЕЖИН
