Точно, кровь!..»
Не просохшие еще алые крапинки повели его вдоль оврага.
— Эй!..
В траве на склоне вниз лицом лежал человек. Скатившись к нему, Влад встал на колени, приподнял голову.
— Тулым!.. Тулым, это я, Влад! Слышишь меня?..
Манси был жив, на шее его пульсировала жилка. Из простреленной груди вырывалось сипение, выходила, пузырясь, темная кровь.
— Тулым! Кто тебя?.. Кто?!.
Тулым глаз не открывал, по губам видно было, что сознание еще не угасло в нем, что он жив и, похоже, силится что-то сказать.
— Бо… рис… — прошептал он едва слышно.
— Это я, Влад! Ты узнал его, Тулым?! Ты знал его раньше?! — Влад развязал тесемки на рюкзаке, вынул парусиновый тент, расстелил и потащил умирающего туда, где, по его расчету, должна была находиться крайняя изба.
— Ну что, Тулым, что, говори! — остановился на секунду, заметив вялый жест раненого.
— Вода…
До реки было далеко — метров триста. Счет шел на минуты. Влад встал на четвереньки, стал срывать чернику и голубику вместе с травой, и еще какую-то ягоду, названия которой не знал, — все равно, лишь бы сок, лишь бы влага. Набрав пригоршню, бросился к Тулыму, разжал ему рот и раздавил ягоды в кулаке. В рот попало несколько капель, остальное сочилось меж пальцев, брызгало на лицо, но все было бесполезно: Тулым не дышал, кровь из раны больше не выходила. Красные струйки сока стекали с уголков губ, отчего казалось, что мертвый Тулым улыбается.
Рюкзак Тулыма отыскался быстро, на поиск ружья времени ушло больше, но оно теперь измерялось жизнью и не дробилось на часы, сутки, месяцы. Снова близился закат, солнце розовело, плавно опускаясь за скалы на противоположном берегу. «Бюксфлинт» лежал в цветах пушицы на дне оврага. На прикладе Влад рассмотрел шесть зарубок. Что отмечал Тулым? Медведей или людей?..
Он вышел на пригорок, выбрал открытое место меж тремя кедрами, наметил контур могилы. Песок поддавался легко, корни деревьев лежали ниже, вскоре пришлось спрыгнуть в яму, чтобы углубить ее хотя бы по пояс. Помогая себе ножом, он вычерпывал землицу пригоршню за пригоршней, выкладывая бруствер со стороны заката.
Когда могила была готова, подтащил тело Тулыма, опустил его на дно и, засыпав, уложил сверху дерн.
На церемонии погребения присутствовали любопытная белка на ветке да глухарь.
«К поселку он не пойдет, — думал Влад, стараясь не проглядеть следы урки на берегу. — Обходить его лесом тоже не станет — шел-то к реке. И на север не повернет — зачем же было топать сто верст вниз? Получается, путь у него один: через Вишеру в скалы, а там — на юг. Пройдет еще километров десять, заночует, а на рассвете станет сплавляться. Борис был прав: урки — во всяком случае, этот убийца Тулыма — держат путь на Красновишерск!..»
На берегу он подобрал толстую жердь, нащупывая ею дно, стал перебираться по отшлифованным течением камням на левый берег. От усталости не осталось следа, мозг работал с исключительной четкостью, тело не чувствовало боли, словно принадлежало не ему, он словно парил над бескрайней тайгой и видел себя с высоты своего полета — маленького, исполненного решимости человека, преодолевающего реку, карабкающегося по камням, уверенно идущего по невидимому следу того, кому суждено умереть от его руки.
«Темнота урку остановит. Заморенный рудниками и неволей, чахлый наркоман долго не протянет, остановится перед Велсом и попытается сбыть среди поселковых золотишко», — тешил себя надеждой Влад.
Тьма собиралась постепенно, на небосклоне вырисовывался месяц. Глаза Влада различали острые выступы камней, сплавные бревна, сердце стучало ритмично, как мотор его «девятки», и сам он ощущал себя отлаженным механизмом, питавшимся от земли и космоса.
Верст через десять на краю леса замаячил костерок.
«Ну вот я тебя и достал!» — с торжествующим злорадством подумал Влад.
Он остановился, зарядил оба ствола Тулымова ружья и, не сводя с огня цепкого взгляда, осторожно пошел на сближение.
Для ночлега беглец выбрал не лучшее место — открытое с трех сторон и не очень сухое: в десяти метрах поблескивало болотце, от него к реке сочилась протока. Видимо, силы покинули урку, он спал, не обустроив даже навеса, положив под голову драгоценный мешок, в котором теперь была вся его жизнь.
Влад ползком обогнул бивуак с подветренной стороны. Дымок догоравшего костра щекотал ноздри, в свете пламени поблескивал ствол крупнокалиберного карабина в руках спящего.
Влад поймал приклад в прицел, намереваясь пулей обезоружить беглеца, а дробью из второго ствола — обездвижить, выстрелив по ногам. Несколько секунд, которые он прицеливался, удобно пристроив стволы на валуне, решили исход операции, более того — спасли ему жизнь: неподалеку хрустнул сучок, затем другой, чавкнула грязь, шумы превратились в приближающиеся шаги.
Урка услышал их первым, встрепенулся. Палец Влада на курке замер. Ветки кустарника шевельнулись, и на берег вышел… Борис.
Урка вскинул карабин.
— Не стреляй, — спокойно сказал ему Борис. — Это я.
10
Обычно сдержанный прагматичный следователь Родимич нервничал.
— Пацаны! Ни ума, ни профессии, ни… черт его знает, откуда вас таких берут! — плюнув на сигарету, он бросил ее в корзину для бумаг и укоризненно посмотрел на старшего опергруппы майора Ревуна: — Все полномочия даны, техника — вплоть до вертолетов, армия вторые сутки на ногах. Ну чего еще не хватает?!
Майор молчал, виновато потупившись. Когда он шел в кабинет руководителя следственной бригады с дурным известием, уже знал: выплеснет Родимич ушат помоев на его голову. Не первый год работали вместе. Знал также, что Станислав Болеславович человек отходчивый — стоит внести деловое предложение, и раздражение снимет как рукой. Предложение у него было, осталось терпеливо переждать вспышку.
— Дешевого фраера, сопляка, колхозника… етит твою мать, взять не в состоянии! О чем ты думаешь, Ревун?
— О жене, Станислав Болеславович.
— Вот я и вижу, что не о работе!
— Да нет, я о вашей жене думаю. Как она живет-то с вами целых десять лет? Может, у нее кто другой на стороне имеется, а?
Родимич опешил, уставился на Ревуна, старательно изображавшего озабоченность судьбой следовательской семьи.
— Я, Ревун, скоро от тебя шарахаться буду, — присел на краешек стола, — как от черного вестника. Ты мне хоть что-нибудь хорошее скажешь, нет?
Ревун почесал в затылке.
— Не знаю, — пожал плечами, — может, он хороший человек? Если это вас утешит, конечно.
— Кто?
— Ну, этот, другой… со стороны?
— Хватит ваньку валять! Мы не за бутылкой самогона сидим. Я тебе о Шалом говорю, который на свободе с ножом и пистолетом разгуливает. А ты все шутки шутишь!
Час назад из Дубровненского района Витебской области пришло оперативное сообщение: неизвестный в двадцати километрах к востоку от райцентра напал на влюбленную парочку, уединившуюся в лесу в «Опеле», и, завладев автомобилем, скрылся в неизвестном направлении. По описаниям потерпевших,
