постороннего присутствия.

— Грязно работают, сволочи, — сдавив граненую стопку в кулаке, предложил версию Иевлев. — Вначале заграбастали банк, потом прислали комиссию, организовали провокацию в Беларуси и вывели дело на международный уровень. Теперь поняли, что регион им не захомутать — освободили место для своего представителя. Дальше найдут нарушения в акционировании и попытаются заграбастать все в свои лапы.

— Все не заграбастают, — спокойно возразил Панич. — Всем они подавятся.

Он имел в виду «базу». Никто, кроме него и Губаря, не знал ни о попытке вынести «снег», ни об аресте транспорта в Худиксвалле, ни, тем более, об осмии: старик надеялся, что все вскоре уладится, и опасался посеять панику до времени.

— Выпьем, — сказал он, чтобы прекратить этот разговор.

Потянулись к закускам — волованам с икрой, анчоусам, крабам, копченой утке, форели, мидиям, фаршированной муссом индейке, поросятам в сацибели и прочему, — словно ели в последний раз или, по крайней мере, допускали, что в последний.

— Кажется, там определился этот самый «представитель», только вот кого он представлять будет, пока не знаю, — неуверенно проговорил Зубов, промокнув салфеткой сальные губы.

Информированность мэра ни у кого не вызывала сомнений.

— Ну так не томи, Аркадий Лаврентьевич, — дожевав ломтик камчатской сельди в винном соусе, попросил Панич. Вчера он узнал от Салыкова о предполагаемой кандидатуре на место Кожухова и теперь хотел знать, совпадает ли его информация с той, которой располагает мэр.

— Угадайте, кто мне вчера звонил? — спросил Зуров.

— Если я угадаю, вы решите, что ваш телефон прослушивается, — пошутил Зарицкий.

Шутку оценили взрывом смеха.

«Хорошо поминают покойника», — подумали официанты.

— Вечером, часиков в девять, — отсмеявшись, продолжил Зуров, — звонок. Снимаю трубку: «Аркадий, сколько лет, сколько зим! Мещанинов Николай Иванович беспокоит».

Он помолчал, впитывая жадные взгляды. Не смотрел на него только Панич — пытался согнуть большим пальцем зажатую в кулаке стальную вилку: Салыков оказался точен!

— Тот самый? — удивленно спросил Вершков.

— А какой же еще? Он, он! Директор комбината, секретарь горкома, затем Генеральный треста, теперь — замначупр министерства.

— И… что? — произнес Панич в тишине.

— Ни-че-го. Просто я подумал: зачем ему было звонить спустя десять лет? Прощупывал, как тут да что, не собираюсь ли я в Москву на Совет Федерации. А поездочку такую мы с губернатором наметили еще в мае, значит, была у них встреча?

— А чей он человек? — пьяно растягивая слова, поинтересовался Губарь. До визита сюда он успел пропустить несколько рюмок в «Самоцвете», где поминали Кожухова.

Появились официанты с подносами, принесли горячее.

— Ничей, — сказал Зарицкий. — Если он действительно объявится здесь, значит — ничей. Не прижился в столице — сбросили в неблагополучный район.

— Ничьих не бывает, полковник! — отрезал Панич. — Здесь он действительно объявится, чутье Аркадия Лаврентьевича не подвело. Назначение ему подписал сам премьер. Нетрудно догадаться, что ему обещано.

— Должность министра? — выпалил Вершков.

— Сообразительный ты наш, — потрепал его по щеке Панич. — Так что «наводить порядок» он станет любой ценой. А сверху ему активно помогут.

— Мещанинов коммунист, — снова заговорил мэр, — такие, как он, своих убеждений не меняют. Так что его «руку» нужно искать в стройных, хотя и постаревших верхах оппозиции, с которыми заигрывает премьер.

— Это ты, Аркадий Лаврентьевич, на партийном собрании расскажешь. Политика — дело грязное, а главное — бесполезное. Меня больше интересует вопрос, сколько этот Мещанинов стоит.

— Коммунисты не продаются, — отправив в рот ложку хрена, прослезился чекист Зарицкий.

Это вызвало новый взрыв смеха. Иевлев, в прошлом работавший инструктором горкома, смеялся так, что пролил на скатерть треть бутылки.

«Веселый, однако, был человек покойник», — подумали официанты.

Тему преемника Кожухова временно отложили; стали говорить о пустяках, и Панич вышел из-за стола:

— Пройдемся, Игнат, — поманил Зарицкого.

…Они шли берегом реки. С террасы слышался смех. Заиграла музыка (мэр любил джаз).

— Что там у прокуроров? — нервно заговорил Панич. — Собираются они убраться отсюда, или им помочь?

— Пока не собираются. У Рутберга ничего нового, а Кормухин настаивает на соединении дел, привлекает все больше уэповцев. Вчера выходил на связь с Куликовым, зафиксировано несколько звонков в министерство. Что именно он затеял — не знаю, но мой человек говорит, нашел в сейфе Кожухова на даче какой-то любопытный документ.

— Меня не устраивают эти твои «кто-то», «какой-то», «ничего нового»! Мне нужно знать наверняка! — перешел Панич на крик, что позволял себе исключительно редко. — Какой документ?!

— Не знаю…

— А сколько у тебя на счету денег, ты знаешь?!. Не знает он! Так вот, я тебе скажу: ксерокопию контракта фирмы «Перигей» с «Краснодольскцветметом» они нашли. Что будет дальше — догадаться нетрудно: проверка авизо, счетов в «Техэкспорте», розыск «Перигея», если уже не нашли. Мне начхать на «Перигей», его со вчерашнего дня не существует в природе. Но почему я знаю об этом, а ты нет!

Зарицкий молчал.

— Твой шеф Судьин — старый друг этого Мещанинова. Вместе заседали в бюро горкома в молодые годы. Иевлев работал у него в отделе промышленности и транспорта с восемьдесят пятого по восемьдесят шестой. Но этого мало! Ма-ло!.. Ты меня понял?.. К его дочке попытается подкатиться Федя Вершков, они знакомы — Мещанинов когда-то принимал его на работу. Но я должен зацепить Мещанинова еще до того, как он здесь объявится, а для этого — знать о нем все. Все, вплоть до размера одежды! Слабости, недостатки, знакомства, окружение в Москве. Деньги — само собой. Если мы не переплатим тех, кто его сюда внедрил, придется принимать другие меры. А мне этого очень не хочется, Игнат.

* * *

Полина допила перелитый в графин коньяк, совсем раскисла, и было непохоже, чтобы в таком состоянии да при ее умишке она что-то скрывала. Тем не менее ее информации хватило минуты на две.

— Сказал, что Саня велел ждать его звонка? — в раздумье повторил Влад.

— Да. Что поехал в милицию и обещал позвонить. Он недоверчиво поглядел на нее:

— А почему же он тогда сказал тебе не снимать трубку? Если ждал звонка?

Она пожала плечами. Здесь, на кухне, с сигаретой в нервных пальцах, в домашнем халате, непричесанная, с размытым слезами гримом на лице, она казалась старой и некрасивой. Влад подумал, что ее ждет не самое счастливое будущее.

— Я не знаю. Он был напуган и все время пил, как будто хотел оглушить себя коньяком, а организм не пьянел.

«Он приехал к Полине в двадцать минут двенадцатого, — размышлял Влад. — Саня ушел из дома в половине восьмого. Значит, вместе с Кожуховым они пробыли часа три. Эскулап сказал, что на дыбе Саню продержали часов семь, а смерть, по заключению экспертов, наступила с восьми до десяти утра. Значит, взяли Саню одного, без Кожуха. Но кому нужен телохранитель? Преследовали, конечно, шефа. К любовнице он мог пойти без Сани. А если он вызвал Саню и попросил спрятать его, то не пошел бы к любовнице. Как они не достали его здесь — остается только удивляться! Вот почему Саня оказался за городом: успел высадить Кожуха в городе, а сам уводил преследователей…»

— Брехня все! — подытожил вслух и встал.

Вы читаете Каратель
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату