читатель. «Левых» подавляют «ультраправые» — они же «якудза». Вдруг возникнет необходимость отшлепать каких-нибудь демонстрантов или забастовщиков? А Власть запятнанной быть не должна, тем более кровью.
Как же заблуждаются те, кто считает, что от преступности до политики — один шаг. Ложь! Нет там никакого шага. Ни одного!..»
Впечатление о многочисленности украинской диаспоры в Приморске оказалось обманчивым. В подъезде дома 44 напротив гостиницы Гостелерадио проживала единственная Оксана с типично русской фамилией Абрамова.
Несмотря на то, что лифт в подъезде не работал, Евгений с мазохистским удовольствием взбежал на восьмой этаж, вдавил кнопку звонка восьмидесятой квартиры и держал ее до тех пор, пока дверь не отворила заспанная, всклокоченная женщина невысокого роста, с черными кудрями и злыми глазами. Она вперила в незнакомца неосмысленный взгляд, скрестила на груди руки и покачнулась на босых ногах. Поза должна была означать «что надо?» или «попробуй войди!».
— Ярик здесь? — в случае отрицательного ответа Евгений был готов отшвырнуть ее, как драную кошку, и ворваться в квартиру.
— Ну. Дальше что? Милицию вызвать?
— На, — протянул он ей сумку.
— Зачем? — опешила она.
— Чтобы я никуда не ушел, пока придет милиция.
Скромное ситцевое платье в горошек было надето наспех и выглядело на ней так, будто побывало в мусульманском анклаве Жепа.
— Так что, будешь вызывать милицию или я войду?
Оксана молча повернулась, прошла в глубину темного коридора, отсвечивая треугольником голой, из-за незастегнутой «молнии», спины.
Евгений закрыл за собой дверь.
— Что тебе от него надо? — пьяно растягивая слова, спросила Оксана.
— Где он?
— Иди, бери, — икнула она и, потеряв ко всему интерес, ушла в спальню.
Ярослав Богданович Войко 1976 года рождения (что следовало из его паспорта, изъятого Евгением из кармана валявшегося посреди комнаты пиджака) представлял собой рыхлое бесчувственное тело весом приблизительно в восемьдесят килограммов и длиной около двух метров. Тело, облаченное в клетчатые брюки, белую рубашку и один грязно-желтый ботинок 44-го (в соответствии с номером дома) размера, лежало поперек тахты и храпело.
Посреди относительно ухоженной комнаты стоял стол с грязной посудой, среди которой находился второй ботинок гражданина Войко. В консервной банке оставались недоеденные шпроты, но все три бутылки из-под водки «Царь Петр» были пусты.
Дверь в спальню оставалась открытой, в проем Евгений видел хозяйку, которая завалилась, в чем была, на смятое покрывало и тут же отключилась. Он посмотрел на Ярика. Лицо его ни о чем не говорило: бледное, с болезненными кругами под глазами, киркоровскими баками «а-ля пидер» и прилипшей к потному лбу прядью давно не мытых волос. А вот безвольно свисавшая с тахты рука привлекала внимание мелкими белыми шрамами, иссекавшими ее по локоть.
«Еще и наркоман», — понял Евгений и осмотрелся, но ни шприца, ни ампул на поверхности не обнаружил; рыться же в тумбочке не имел права. Оставалось надеяться, что Ярик вырубился не в результате инъекции, а вследствие усталости, и тогда, при большом желании, его можно было привести в чувство. Надежда подкреплялась стойким запахом перегара. Евгений снял куртку, рывком поднял Ярика.
— Эй! — крикнул в самое его ухо. — Очнись!
Если тот и очнулся, то никак не давал знать об этом. Стоило его отпустить, и он безвольно начинал заваливаться в непредсказуемую сторону. Евгений взял со стола пустую бутылку, набрал на кухне воды и, вернувшись в комнату, усадил Ярика вновь.
— Ярик! — последовал хлесткий удар по щеке. — Очнись! Слышишь?..
Серия последующих пощечин и полторы бутылки воды возымели действие. Ярик открыл глаза, долго наводил фокус на Евгения, качаясь из стороны в сторону, но все же удерживая вертикальное положение. Для него угол наклона земной оси составлял 40 градусов.
— Выпить хочешь?
Глаза Ярика открылись шире.
— У-у, — издал он наконец звук и кивнул.
Евгений вылил в стакан оставшуюся в бутылке воду, подал ему, по горькому опыту зная, что человек в таком состоянии пьет все, что течет, ест все, что движется (исключая транспортные средства), и ему решительно безразлично, что налито в стакан — лишь бы оно было мокрым и по возможности булькало.
Психологический трюк удался. Ярик выпил, вздохнул, занюхал рукавом. Нанизав несколько шпротин, предварительно изъяв из банки окурки, Евгений сунул ему вилку в рот, чем завершил иллюзорный цикл «выпивка— закуска».
— Ну, ты как, в норме? — придвинув к тахте стул, спросил Евгений.
Кулак с оттопыренным большим пальцем означал готовность к разговору.
— Понимаешь хорошо?
— Ну. Ты кто?
— Я оперуполномоченный из отдела по расследованию убийств комиссар Мегрэ. Слышал о таком?
«Лучше бы я сказал об этом сразу», — подумал Евгений, заметив, что взгляд Ярика начал приобретать осмысленное, хотя и несколько испуганное выражение.
— А я че… такого… врешь?
— Значит, так, гражданин Войко, он же Ярослав Богданович, он же Ярик, — наезжал Евгений. — Если вы согласитесь ответить на ряд моих вопросов, протокол я вам обещаю не писать.
— Да что я сделал? — повысил голос Ярик.
— Третьего марта в салоне «Парсуна» находилась видеокамера производства германской фирмы «Электроник» «Сатикон». Признаете?
— Какая еще… видеокамера?
Евгений достал из кармана технический паспорт с цветным изображением «Сатикона» на глянцевой обложке. Ярик таращился на картинку не меньше минуты.
— Не знаю ничего, — произнес наконец.
— Что ж, — бросил ему пиджак Евгений, — собирайтесь.
— Зачем это?
— Поедем в прокуратуру для очной ставки со свидетелями, которые видели эту камеру в салоне «Парсуна». Составим протокол, заведем уголовное дело по статьям сто пятьдесят шесть, сто шестьдесят два и двести восемь. Что это за статьи, знаете? Не знаете. Объясняю. Соответственно: «Нарушение правил торговли», «Незаконное предпринимательство в сфере торговли» и «Приобретение и сбыт имущества, добытого преступным путем». Мало?.. — Евгений наклонился к нему поближе и, взяв его за подбородок, заставил смотреть себе в глаза. — Приплюсуем сюда двести двадцать четвертую, а?
Ярик вырвался. Отбросил пиджак и забегал маслеными глазами по углам.
— Откуда… откуда я знал, что она добыта… прес… как она, воще, добыта, а?
— Кто «она-то»? — изобразил удивление Евгений.
— Камера эта?
— Ах, так камера все-таки была?
— Ну.
— Не просто преступным путем, гражданин Войко. За нее убили человека. Ясно?
Ярик тряхнул головой:
— Я же не знал… не знал!..
