— Следствие выяснит. Кто вам принес эту камеру? Отвечать! Быстро!
Ярик лишился дара речи. Опасаясь перегнуть палку, Евгений вздохнул и спокойно приказал:
— Одевайтесь, поехали.
— Ладно, начальник, договоримся.
— Сто семьдесят четвертая.
— Че?
— Взятка. Это — пять. Не многовато на одного?
— Кто сейчас чего оформляет-то, — чуть слышно вымолвил Ярик. — В любой киоск загляни.
— Меня любой киоск не интересует. Меня интересует, как у тебя появилась камера «Сатикон» и где она сейчас находится.
— Продал, где!.. Два дня и полежала всего.
— Кому?
— Мне почем знать!
— А принес кто?
— Не помню.
— Помнишь, Бойко. Помнишь. — Евгений посмотрел на часы. — Поехали!
— Да не знаю я его! Мужик какой-то. Принес, сказал, деньги до зарезу нужны.
— Сколько просил?
— Девятьсот.
— А ты сколько дал?
— Не слышу?
— Семьсот пятьдесят.
Сопляк, погрязший в разврате и спекуляции, спасовал, но легкость победы с тактикой допроса, рассчитанного на психологию наркомана, Евгений не связывал: заговорил Бойко после того, как он упомянул о двести двадцать четвертой статье УК, умышленно не расшифровывая ее содержания. Походило, Ярик знал, чем грозит «склонение к употреблению наркотических средств», и потому так опасался официального следствия. Так или иначе, рыло у него было в пуху по уши — в прямом и переносном смыслах, но Евгения махинации этого кандидата в местные «якудзы» сейчас не интересовала.
— Как он выглядел, тот мужик?
— Ну как, как… Невысокий такой. Одет по фирме. Дубло, батник… не помню. Лет, может, под пятьдесят. Я его один раз и видел. Перепуганный какой-то был, все оглядывался, говорил тихо.
— Увидишь — узнаешь?
— Ну. В очках он. Хорошие очки, фирменные. В тонкой золотой оправе.
Евгений замер.
— Повтори!
— Че?.. Ну, очки, очки у него. Крутые, в золотой оправе.
— Не ошибаешься?
— Нет.
— Что еще?
Ярик пожал плечами:
— Все.
Это было похоже на правду.
— Когда он принес камеру?
— В воскресенье. Часов в двенадцать дня.
Больше вопросов к ожившему телу не было.
* * *
Полянских дома не оказалось.
— Навроде в театр пошли, — неохотно сообщила вахтерша.
Евгений покосился на стенд. Гвоздь под 303-м номером пустовал.
— А они его не сдают, — упредила вопрос старуха. — Старожилы, да еще семейные. Убираются сами.
— А в остальных комнатах кто убирает?
— Известно, уборщица. Тем, кто плотит. Их сократить новый комендант хотел, да жильцам тогда пришлось бы и лестницы мыть самим, а они этого сейчас не любят. Вот и оставили двух приходящих.
— Когда приходящих?
— Когда утром, когда вечером. Сегодня еще не убирали. Зина в семь придет. Вам телефон Полянских дать? Им уже поставили.
Раньше телефона у Полянских не было.
— Не надо, — ответил Евгений.
Номер он знал сам: 28-62-04. Он значился в визитке Павла Козлова.
Уплатив за сутки в гостинице, Евгений отрезал путь к отступлению: денег теперь оставалось на то, чтобы два раза поесть и дать SOS о финансовой помощи. Он переоделся, принял душ и лег с ксерокопией очерка под претенциозным, но, как выяснилось, не лишенным смысла названием.
«Восемь» по-японски будет «я».
«Девять» по-японски будет «ку».
«Три» по-японски будет «дза».
А теперь сложите эти три цифры, читатель. Я уверен, что вы высокообразованны и вам не понадобится лезть в карман за калькулятором японского производства.
Что получилось?.. Правильно: «20» («двадцать»). Недостает «единички», чтобы оценить симбиоз бандитизма и легального бизнеса в «очко».
Проигрышная получается комбинация.
Павел Козлов».
Часть вторая
УБИТЬ ГУБЕРНАТОРА
При полустукачах-полуохране
не помолиться одному
во храме.
И всюду ждут его неумолимо
растянутые траурные «limo»,
и «police cars»,
как сытые собаки,
рыча,
сшибают мусорные баки…»
Глава шестая
1
