— Где Столетник?
— Сто-лет-ннк? — не поняла она. — В горшке на подоконнике.
— Вы мне тут дурочку не валяйте! Столетник Евгений, приятель вашего сына из Москвы?
Она, наконец, догадалась, что ищут эти люди, и, помолчав, попыталась собраться с мыслями.
— Дайте ей воды! — одна из масок уселась напротив.
— Я не хочу воды.
— Зачем он приезжал к вам? — продолжала допрос маска, не слушая ее возражений.
Никогда еще с пятидесятпчетырехлетней женщиной не обращались так грубо, и даже давно забытый муж — гулена и пьяница — не позволял себе подобных выходок. Она не знала, что нужно отвечать, чтобы не навредить Евгению.
— Не молчите. Мы все равно узнаем.
— А что вы хотите услышать от меня?
— Повторяю вопрос. Зачем к вам приезжал Столетник и где он сейчас находится?
Она взяла из чьих-то рук теплую еще воду из чайника, отпила и глубоко вздохнула.
— Я не знаю. Он был здесь проездом, я никогда его раньше не видела. Мы ходили с ним на могилу моего сына.
— Это он вам сказал, что находится здесь проездом?
— Да.
В спальне скрипнула дверь шкафа. Алевтина Васильевна почувствовала, что вот-вот упадет в обморок, потому что в шкафу ее, на полке под бельем, лежал блокнот Павла, а вместе с ним — договор с детективным бюро и ее заявление с просьбой расследовать обстоятельства смерти сына. Но самое нехорошее, что там же лежал записанный на листке телефон, по которому Евгений велел звонить только в экстренном, «аварийном», как он сказал, случае.
— Как он вам представился?
— Как?… Как… приятель… знакомый Павла по университету.
«Если они сейчас найдут документы, то тут же уличат меня во лжи», — подумала Алевтина Васильевна.
Но в спальне ничего не нашли, потому что искали вовсе не документы.
— Вы рассчитываете найти Столетника у меня в шкафу? — не удержалась-таки она.
— Вопросы задаю я. А вы отвечаете. О чем вы с ним говорили?
— О погоде. Он сказал, что в Москве еще снег, а у нас уже весна.
— Еще о чем?
— О моем сыне, об их университетских друзьях…
— Столетник учился в Заочном юридическом институте, к вашему сведению. А не в университете! — отрезала маска и поднялась.
«Зачем они его ищут? — пыталась понять Алевтина Васильевна. — Что он мог натворить?»
— Мы ищем этого Столетника потому, что подозреваем его в убийстве вашего сына, — прозвучало, словно в ответ на ее мысли.
— А… зачем?.. Зачем ему было убивать моего сына, а после этого приезжать ко мне? — испуганно спросила она и невольно вдруг подумала: что, если это правда, и человек, назвавшийся детективом Столетником, действительно объявился в жизни Павла не случайно?..
— Вот мы и пытаемся узнать, что его интересовало. А вы не хотите нам помочь.
Да, она не хотела помогать этим хамам, не хотела вообще никакого следствия, она не знала, кто прав и кому верить в этом опустевшем для нее мире, где политики и бандиты, бесчестье и подлость взяли верх, одолели то пусть немногое, но все же хорошее, что в нем оставалось от прежней жизни.
— Я хочу помочь, но не знаю, как я могу это сделать, — соврала она сквозь слезы, чувствуя унижение от своей лжи и зависимость от скрывающих лица людей.
— Зачем вы говорите неправду? — строго спросила маска. — Зачем вы лжете, что раньше не видели этого человека? А на видеокассете, которую вы просматривали с сыном у Полянских?
«Значит, они искали Евгения и там, — поняла она. — Они ищут его повсюду…»
— Где он остановился в Приморске?
— В какой-то гостинице.
— Если он объявится, немедленно дайте нам об этом знать!..
Маски уехали неожиданно и быстро — так же, как и появились. Убедившись, что во дворе никого не осталось, Алевтина Васильевна поспешила к телефону.
«А вдруг… вдруг это правда? — снова остановила ее мысль, что Евгений может быть вовсе не тем, за кого выдавал себя. — Ведь бывают же обаятельные, добрые и умные убийцы? Жертвы не попадались бы в их сети, если бы на их лицах стояли каиновы печати… И если Евгений собирается найти убийцу Павла, то почему он делает это так скрытно? Почему дал телефон, по которому можно звонить только в особом случае, и договор нельзя показывать никому до особого на то указания?.. Ведь если это официальный договор…»
Двойственное, нехорошее чувство недоверия, червоточина, образовавшаяся в душе после беспардонного визита масок, удерживали ее палец на телефонном диске.
«Чьего ты рода, парень, Каинова или Авелева? Вот в чем вопрос», — вспомнила она запись в блокноте сына. — Нужно на что-то решаться… По крайней мере, в отличие от этих людей Евгений не скрывал своего лица».
В головной машине заверещал зуммер. Майор Джарданов снял трубку, повернул ручку настройки передатчика РК 1015-S.
— Засекай! — бросил сотруднику, контролировавшему цифровой телефонный анализатор.
ГОЛОС КОЗЛОВОЙ. Алло…
ГОЛОС АБОНЕНТА. Слушаю…
Капсула-передатчик, вставленная в трубку вместо обычного микрофона, пока Джарданов допрашивал хозяйку, работала без помех.
ГОЛОС КОЗЛОВОЙ. Можно пригласить к телефону Евгения?
ГОЛОС АБОНЕНТА. Его нет. Что-нибудь передать?.
— Ну?! — нетерпеливо оглянулся Джарданов.
— Да куда он денется! — пробормотал специалист по связи, не сводя взгляда с индикатора.
ГОЛОС КОЗЛОВОЙ. Передайте ему… передайте, что его ищет милиция.
ГОЛОС АБОНЕНТА. Хорошо. Не волнуйтесь. Я все понял.
Послышались гудки отбоя. Анализатор записал всю информацию: время, дату, набранный номер, продолжительность разговора.
— 22-30-74! — запросил связист по коду местонахождение абонента.
— Вот сука старая! — возмутился водитель. — Может, вернуть ребят, пусть с ней поговорят?
— Такого приказа не было, — сурово ответил Джарданов. — Ищем объект!
— Телефон гаража в гавани, — доложил связист.
— Субботин, стручок недостреленнып!
— Ехать туда?
— Погоди. Он тебе лапшу навешает: звонили какому-то Евгению, знать ничего не знаю… Хитрее надо быть, Комелев. Запроси-ка домашний адресок этого Субботина…
4
В десять утра Евгений позвонил по телефону, который дал ему Старая Шлюха.
— Мне сказали, у вас можно неплохо заработать?
— Кто сказал?
— Вика.
Секунд двадцать трубка молчала.
