успехом. К тому же вместо горничной, которая могла бы немного отвлечь, явился Куин, принесший ванну и растопивший камин. Старый слуга ясно дал понять, что не имеет желания сплетничать о своей хозяйке, по крайней мере, не сказал ничего нового, а только повторил Фредерику, что миссис Уокер питает презрение к мужскому полу и, в особенности к лондонским фатам.
Теперь Фредерик решил, что удача готова повернуться к нему лицом; он сделал несколько шагов по коридору и загородил Порции дорогу.
Миссис Уокер нахмурилась и с явной неохотой остановилась, выражение ее лица давало понять, что она далеко не так рада этой встрече, как он, и не считает ее подарком судьбы.
– А, миссис Уокер!
Он одарил ее медлительной улыбкой, пригляделся и заметил, что она переоделась в бледно-серое платье. К несчастью, оно шло ей еще меньше, чем прежнее чудовищное коричневое изделие портняжного искусства.
Возможно, миссис Уокер была гениальной в ведении дел, но ее вкус по части туалетов не выдерживал критики о чем, несомненно, свидетельствовали уродливые платья.
При взгляде на них можно было охрометь.
К счастью, Фредерика было не так-то легко сбить с ног. Вместо отвращения он испытал нечто противоположное, а в мыслях заплясал образ женщины, сбросившей ужасные шерстяные тряпки, под которыми оказалось атласное нижнее белье.
– Добрый вечер, сэр.
– Можно было не утруждать себя и не сопровождать меня к обеду. Но, уверяю вас, я не в обиде и не жалуюсь. Я ценю любую возможность провести время в обществе красивой женщины. Однако, мне кажется, мы не были должным образом представлены друг другу, а это затрудняет продолжение знакомства и общение. – Фредерик отвесил один из своих изящнейших поклонов. – Фредерик Смит, к вашим услугам. А вы, как я понимаю, миссис Уокер, владелица этого заведения?
В синих глазах сверкнул арктический холод.
– Да, я владелица, и, как у владелицы этого заведения, у меня множество обязанностей, ожидающих моего внимания. Поэтому не будете ли вы любезны посторониться и дать мне пройти?
– Разумеется, как только вы ответите на самый простой вопрос.
– Какой вопрос?
Фредерик сделал шаг вперед, приятно удивленный, что сквозь непривлекательные запахи крахмала и воска до него донесся аромат роз.
И это был новый элемент загадки миссис Уокер.
– Насколько я понимаю, мы с вами до сегодняшнего дня никогда не встречались. В таком случае, почему вы выказываете мне столь откровенную и столь огромную антипатию?
Ее холодное достоинство не было поколеблено этим вопросом.
– Вы ошибаетесь, мистер Смит. У меня нет к вам ни симпатии, ни антипатии. Вы всего лишь мой постоялец, которому скоро предстоит отправиться по своим делам.
Фредерику удалось подавить нервный смех. То ли миссис Уокер не знает мужчин, то ли мужчины, с которыми она имела дело, были бесхребетными существами. Иначе она бы поостереглась столь открыто и бездумно бросать ему перчатку.
– Возможно, я отправлюсь не скоро, – вымолвил он, не успев обдумать свои слов!
Впервые он заметил, что ледяной панцирь треснул:
– Что вы хотите сказать?
Фредерик ответил ленивой и томной улыбкой. Почему бы не остановиться в этой гостинице? Имение его отца менее чем в двадцати милях, то есть достаточно близко, чтобы вести свое расследование отсюда, и в то же время не настолько близко, чтобы вызвать тревогу. Здесь можно было остановиться, потому что эта гостиница была ничуть не хуже любого другого места.
Да нет, она была намного лучше.
Где еще в Англии можно было найти такую красивую вдову, созревшую, как плод, который пора сорвать?
– Я собираюсь пробыть здесь еще несколько дней. Ведь, как вы изволили выразиться, ваша гостиница чистая, и, если пища так же хороша на вкус, как свидетельствуют запахи, доносящиеся из кухни, меня это вполне удовлетворит. – Он вызывающе поднял свою золотистую бровь. – Если, конечно, вы не станете возражать…
Прошло не менее полминуты, прежде чем она воинственно вскинула подбородок.
– Конечно, нет. Мы всегда принимаем во внимание интересы дела.
– Тогда у нас будет масса возможностей выяснить, что столь вопиющего вы находите во мне, – пробормотал он, не повышая голоса.
– О, сомневаюсь, что вы останетесь настолько долго, мистер Смит.
Она во всех отношениях хороша, мысленно согласился Фредерик. Давно ему не приходилось скрещивать мечи красноречия с женщиной, обладающей таким быстрым умом.
– Может быть, с моей стороны, справедливо предупредить вас, куколка, что я если не самый умный, не самый богатый и даже не самый талантливый джентльмен, то уж, вне всякого сомнения, обладаю из ряда вон выходящим терпением. Если я ставлю перед собой цель, то не уклоняюсь от нее, пока не достигну.
Ее синие глаза стали похожи на осколки сапфира.
– Позвольте ответить вам комплиментом на комплимент, мистер Смит…
– Фредерик, – перебил он.
– Мистер Смит, – ответила она ледяным тоном. – Не принимайте меня за одну из ваших фривольных светских дамочек. Я столько боролась и стольким пожертвовала, чтобы достичь своего нынешнего положения, что вам и представить трудно. И никогда никто не заставит, не запугает и не принудит меня к тому, чтобы я делала что-то против воли. Если вы станете досаждать мне, придется препроводить вас из моих владений.
Фредерик почувствовал, как грудь его сжалась при столкновении с этим стоическим достоинством, которое сквозило в каждом дюйме ее миниатюрного тела. Господи! Что она, должно быть, пережила, если в ней укоренилось столь глубокое недоверие к мужчинам!
Что это было: моральное угнетение или физическое насилие?
Это предположение вызвало в нем прилив неукротимой ярости. Подумать, что кто-то мог нанести ущерб этому крошечному и хрупкому созданию… Если бы только он знал, где найти негодяя или негодяев, он растерзал бы их голыми руками.
И внезапно яростное желание уложить ее в свою постель, ощутить, как ее стройные ноги обвиваются вокруг его талии, сменилось другим: растопить ледяное недоверие, которое миссис Уокер носила как щит, прикрывающий уязвимое сердце. Он захотел увидеть искреннюю улыбку на этих полных и совершенных губах. Он захотел, чтобы она узнала, что, кроме проходимцев, сластолюбцев и тиранов, на свете есть еще и порядочные мужчины, способные предложить женщине нечто большее, чем боль и угнетение.
– Можете поверить моему честному слову, миссис Уокер, что я никогда за всю свою жизнь не запугивал ни одной женщины и никогда ни к чему не принуждал силой. Ничего более отвратительного я и представить не могу – сказал он.
– В таком случае займитесь своими делами, мистер Смит, и не тратьте время на глупые игры.
И под шуршание накрахмаленной одежды и шелест шерсти она прошла мимо онемевшего от ее отповеди Фредерика и твердым шагом направилась к лестнице, будто шла на поле битвы.
Фредерик повернул голову и задумчиво посмотрел ей вслед.
«Займитесь своими делами, мистер Смит…»
– Как раз вы и стали моим делом, миссис Уокер. – тихонько пробормотал он.
Будучи достаточно умным, чтобы понять, что лобовая атака заставит прелестную миссис Уокер только укрепить свои бастионы, Фредерик принялся за удивительно вкусный обед, после чего непривычно рано отправился спать.
На следующее утро, когда в гостинице еще не было заметно никакого движения, он тронулся в путь. Несмотря на впечатление, которое произвела на него прекрасная вдова, у Фредерика были другие дела, требовавшие внимания.
Он сожалел об этом, проезжая по обсаженной деревьями дороге к имению отца.
Он бы предпочел очаровательное общество прелестной хозяйки гостиницы скучному и досадному пребыванию в обществе лорда Грейстона.
На губах его появилась кривая улыбка, когда он подумал об этом незнакомце, своем отце. Все долгие годы Фредерик ломал голову, почему отец настаивал, чтобы летом незаконнорожденный сын навещал его поместье, по крайней мере, раз в месяц. Это было тем более странно, что обычно в это время не только леди Трейстон и сводный брат Фредерика Саймон пребывали в Лондоне, но и сам лорд в присутствии бастарда вел себя, как кошка на раскаленных угольях.
Разумеется, отец не прилагал усилий, чтобы между ними возникли настоящие искренние отношения. По правде говоря, Фредерик во время своих визитов больше находился в обществе слуг и лицезрел своего отца только за обедом, затем тот снова исчезал.
Со временем Фредерик пришел к выводу, что отца тяготило общество незаконнорожденного сына. В конце концов, когда отец вступил в связь с матерью Фредерика, тот был всего лишь мало кому известным и не сознававшим своей ответственности младшим сыном лорда. И только по смерти старшего брата Грейстон внезапно оказался в роли главы семьи и был вынужден жениться на дочери богатого купца, чтобы спасти имение от разорения.
С этой минуты с мрачной решимостью Грейстон принял свою ответственность. И это убедило Фредерика в том, что у его отца была еще одна обязанность, постыдный долг, от которого он предпочел бы избавиться, если бы это было возможно.
Как только Фредерик достиг зрелости, он положил конец этим вынужденным визитам.
Ему было ясно, что отец охотно покончил бы с тягостными обязанностями, и Фредерик облегчил ему эту задачу.
До сегодняшнего дня так и было.
Фредерика охватило знакомое горькое и одновременно сладкое чувство узнавания, когда он миновал открытые ворота и увидел особняк из красного кирпича.
Построенный в XVII веке дом,
