— Она хотела вернуться к нему?
— Нет. — Салли заглянула в письмо. — Она пишет, что Пэдди хочет жениться на ней. Леди Кеван умерла. Она просит, чтобы Дик дал ей развод.
Мари тотчас догадалась, о чем думает Салли. Она, как и Салли, сразу поняла, сколь тягостна была бы для Дика процедура развода, во время которого неизбежно обнаружилась бы связь Эми с Пэдди Кеваном. Но Мари не могла знать, как знала Салли, что Дик жил несбыточной мечтой: он надеялся, что Эми поймет свою ошибку и вернется к нему.
— Только не думай, что это не был несчастный случай, дорогая, — воскликнула Мари. — Дик никогда бы этого не сделал. Нет, никогда не мог бы он причинить тебе такое горе.
— Я не думаю этого! — горячо сказала Салли. — Я не могу так думать. Но я уже тогда видела, что он чем-то очень расстроен. У него было такое лицо… как в тот день, когда он привел ко мне Билла… растерянное и убитое.
Позже, когда пришел Том, она спросила его, не заметил ли он чего-нибудь в то утро, в те несколько минут, когда разговаривал с Диком перед спуском в шахту.
— Он был, пожалуй, молчаливее обычного, — сказал Том. — Я его спросил, в чем дело. «Ничего, — сказал он. — Во всяком случае, ничего особенного. Я тебе как-нибудь после расскажу».
— Дик так сказал. Том? Правда, он так сказал?
— Да, — отвечал Том. — Он казался озабоченным, и откатчики рассказывали, что он был какой-то рассеянный; как видно, он не слышал, когда они закричали ему. Он отступил на шаг, каким-то образом потерял равновесие и упал…
Салли протянула Тому письмо Эми.
— Оно пришло накануне, — пояснила она.
Том прочел письмо и выругался в сердцах.
— Том, — с запинкой проговорила Салли, — это был несчастный случай?
— Конечно, — сказал Том. — Не думаешь же ты, что Дик мог загубить свою жизнь из-за Эми? Я уверен, что нет. Но, конечно, это письмо и было у него на уме, именно из-за него он и был так неосторожен. Все ясно, мама. Да, теперь все понятно. Дик не стал бы говорить мне, что расскажет, в чем дело, «как- икбудь после», если бы думал, что никакого «после» не будет.
— Да, — согласилась Салли. — Только… так ведь все выходит куда проще для Эми.
— Забудь про это, мама! — Том разорвал письмо в клочья. — Я никогда не поверю, что мы так мало значили для Дика — и ты, и я, и, главное, маленький Билли, — чтобы он пошел на это в угоду Эми, Но если я когда-нибудь еще встречу ее, я скажу все, что думаю о ней и об этом стервеце Пэдди Кеване. Бог мой, чего бы я только не дал, чтобы добраться до него!
Глава LIII
— Смерть Дика — страшный удар для твоей матери, Том, одно только время может смягчить его, — сказал Диини.
А время медленно тянулось для Салли. Прошли иссушающе знойные дни лета, настала зима с проливными дождями и неистовым леденящим ветром. Салли было все равно — пламенеет ли багрово- красная земля в лучах летнего солнца или люди после дождя натаскивают в комнаты грязь, налипшую на башмаках. Она ела, работала, спала как автомат: ведь Дика больше не было на свете. Никогда уже его появление не наполнит ее сердце неизъяснимой радостью, никогда не встретятся их взгляды и они не посмеются вместе, поняв друг друга без слов… Как отзвук песни, звучал в ее ушах любимый голос, слова веселого и ласкового привета: «Ну, Салли моя, как живем?»
Салли слегла. Казалось, она стала такой же холодной и неподвижной, как Дик, когда она видела его в последний раз. Все в ней застыло, мысль бездействовала. Она лежала у себя в комнате и даже не пыталась справиться со своим отчаянием. Потом в ее омраченное сознание проник взгляд Мари: черные глаза Мари делили ее муки и тосковали вместе с нею. Мысль, что Мари, измученная работой и волнениями, заботится о ней, заставила Салли сделать над собой усилие и побороть свое горе.
Том с Эйли взяли Билли к себе. Динни и Мари общими усилиями готовили на жильцов и хлопотали по хозяйству. А ведь у Мари был еще старик свекор, о котором она должна была заботиться. Когда Салли поправилась и принялась снова за хлопоты по дому, она упрекнула себя, что доставила Мари столько тревог и забот.
— Дорогая моя, — воскликнула Мари, — я так рада быть с тобой и видеть тебя опять здоровой.
Из месяца в месяц она ежедневно забегала к Салли, стараясь рассеять ее печаль разговорами о Томе и Дэне, о том, как они нуждаются в ней и как беспокоятся да нее. Но Тому и Дэну она не так нужна, как была нужна Дику, отвечала Салли. А она, видно, не сумела помочь ему, не сумела понять, как сильно он любил Эми и как глубоко его ранила ее измена.
Лицо у Салли стало суровым и словно окаменело; она совсем перестала улыбаться. Она слушала разговоры Дэлли и Динни и не слышала, что они говорят. Голоса их отдавались в ее мозгу бессмысленным шумом. Все время она думала о Дике. Она спрашивала себя, зачем женщина родит сына, растит и лелеет его, всеми силами готовит к жизненной борьбе, старается обеспечить ему какую-то долю спокойствия и счастья, — а потом видит, как он лишается всего, ради чего стоит жить.
Дику пришлось пережить больше несчастий и разочарований, чем его братьям. Лал все-таки достиг кое-чего. Он всегда стремился стать солдатом и за свою краткую военную карьеру все же успел насладиться почетом и славой. Салли и сейчас еще горевала о Лале, и все восставало в ней при мысли о том, что его жизнь оборвалась так рано. Но Лал умер в бою, и она верила, что это было логическим завершением избранного им пути. Он не дожил до зрелости, не знал свойственных этому возрасту радостей и свершений, зато не знал и приходящих со зрелостью горьких разочарований. Страдания же, которые причинила Салли смерть Дика, были куда мучительней тех, какие она испытала в час его рождения.
Возможно, будь Эми другой, и вся жизнь Дика сложилась бы иначе, думала Салли. Или будь Дик другим, менее чувствительным и уязвимым, его не так бы ранили неудачи в работе и в семейной жизни. Быть может, спрашивала себя Салли, она недостаточно закалила Дика для жестокой борьбы за хлеб насущный? В юности он, пожалуй, был ленив, беззаботен и чуточку эгоистичен. Но не после войны! Не после того, как ужасы и страдания войны пробудили его сознание и он понял причины, породившие ее. Не после того, как он понял, что значит иметь ребенка — сына, которого ты должен вырастить по возможности здоровым и счастливым. Да, вот что получил Дик от жизни, в чем нашел радость — в маленьком Билли! И любовь к Эми, и первые годы их брака тоже принесли ему много светлого счастья.
Но эти воспоминания мало утешали ее теперь, когда Дика не было в живых. Какой тоскливой стала ее жизнь без надежды когда-нибудь снова увидеть его, снова испытать радость дружеских и необычайно теплых отношений — отношений не только матери и сына, но двух товарищей-старателей, идущих одним путем, отыскивающих некое таинственное сокровище, которое они разделят по-братски.
Шли месяцы. Салли все так же была погружена в скорбь по Дику, когда однажды Динни сказал:
— Говорят, дела Фриско плохи — подхватил инфлюэнцу и валяется в какой-то хибарке в Долине Нищеты.
— Что? Что вы сказали? — переспросила Салли, как видно не расслышав толком слов Динни.
Динни повторил.
— Что же он там делает? — спросила Салли.
— Труба его дело, говорят, — ответил Динни. — Судился с Пэдди Кеваном, проиграл и теперь остался гол как сокол. Это мне все Тэсси рассказал. Говорит, Фриско опять перебрался в палатку, прошли те времена, когда он ходил барином: он ведь теперь слепой.
— Как слепой?
— Да он еще на войне потерял правый глаз — с той поры и стал слепнуть, — сказал Динни. — Когда я его видел в последний раз, он все шутил, что ему нужна собака-поводырь. Думаю пойти узнать, нельзя ли ему чем-нибудь помочь.
Динни говорил так, словно еще не решил, как поступить. Он не мог простить Фриско его поведения во
