объяснения, что этот альтруизм может возникнуть лишь после разрушения эгоизма. В стороне Ины собралось:
Ина. Мир.
Что кроме боли и слепоты можно испытывать, если смотреть простыми глазами на солнце, а Ина Алпатову была совершенно, как солнце, так она и писала ему: помните, я все вижу, малейшее не проходит для меня незаметно — Солнце или Бог, но как случается впасть в такое безумие, что человек стремится смотреть в лицо Бога?
Как просто было бы застрелиться, если бы она отвергла его совершенно, некоторым не глупо стреляться, тем, кто любит раз и ставит на карту всего себя. Но Алпатову часто казалось, что Ина любит его и он только не имеет «положения», чтобы она стала его, что у него ничего не выходит, потому что нет у него положения. А иногда, напротив, казалось, что ему надо освободиться от всякого стремления к «положению», и тогда Ина пойдет за ним. «Положение» — это весь материальный мир. «Призвание» — отрицание материального, это положение человека «не от мира сего», и тогда самая любовь «платоническая» подрывает его основы как самца.
Расстояние — пространство между им и ей (Богом); трагедия: если отвергнуть материальное («положение»), то и жизнь (стать бесполым), если взять «положение», то дико представить себе, что она соблазнится даже положением ради милости.
Из Рамакришны:
«Глубина сердца, уединенный угол и лес — вот три места для размышления».
Домохозяин: «Нужно ли оставить свой дом?»
Рамакришна: «Не всегда, но когда предоставляется случай на день или на два, очень полезно оставить свой дом».
Единство Духа. «Я вижу Бога, ходящим во всех человеческих фигурах вокруг меня и проявляющим себя одинаково и через… добродетельного и порочного».
«Я не знаю, что написано в ваших книгах, я видел это».
«Те, которые чувствовали это, не писали книг. Они были опьянены своим чувствованием. Они забывали все, как могли они писать? Для того чтобы написать что-нибудь, нужен рассчитывающий и впитывающий интеллект. Поэтому другие, узнавая от них, что могли, писали — и их книги известны, как Священное Писание».
(Писатель живет вдвойне: живет и пишет: пишет о себе, 1-е живет, 2-е пишет).
«Что бы ни было произнесено человеческим языком, становится как бы оскверненным, как остатки пищи».
«Никогда никому не удалось описать Абсолют словами».
— Григорьев сказал о Флоренском: «от него пахнет паленым чертом».
Т. ответила:
— От каждого интеллигента пахнет паленым чертом.
— Но разве и Флоренского тоже надо причислять к интеллигенции?
— Конечно, а то как же.
Не любит его.
Потом говорили об индусах, я спросил ее, как В. В. к ним относился:
— Терпеть не мог за бесстрастие.
— Например, — сказал я, — кто-то спросил Рамакришну: «Учитель, можно ли любить врагов?» Р. ответил: «У врагов тоже наш Бог живет, и, значит, любить врага должно, только не надо близко подходить и кланяться издали».
— А христиане! — воскликнула Т., — то же самое. Это у меня главный камень преткновения.
Конечно, и от нее тоже пахнет паленым чертом.
Алданов. 9-е Термидора. Роман.
Автор — эмигрант (журналист Ландау). Манера письма историч. романа необыкновенно приятна своей культурной простотой. Чтение увлекательно, как интересное
Робеспьер остается таким же, как нам его представили в детстве, и разве только сильнее, очевидно, через русскую современность подчеркнуто злодейство революции. Огромная прекрасная работа и совершенно впустую.
Из Рамакришны:
Божественная Мать дает высшее знание Брахмана, приводя своего преданного слугу в состояние Самадхи (сверхсознательность). Она же возвращает его обратно на плоскость чувственного сознания и позволяет ему удерживать чувство «я» и «мое».
«Моя Божественная Мать любит играть. Она делает, что хочет, и потому блаженна, и Ей доставляет удовольствие давать иногда свободу из сотен тысяч Ее детей».
— Господин, но Она может, если хочет, освободить всех?
Почему же связана Она как по рукам и ногам детьми мира?
— Я думаю, что такова Ее воля. Ее воля заключается в том, чтобы играть со всеми этими вещами. Если все одновременно будут выигрывать в этой игре, то не будет никакой игры. Очевидно, Ей это нравится. Она хочет, чтобы игра продолжалась.
