самому логову Дьявола! Навеки сметем Зло с нашей прекрасной земли!
– Слава Создателю! – еще громче завопили горцы. – Слава!
Теперь под рукой Олеге собралось никак не менее двух с половиной сотен тяжело вооруженных копейщиков, составляющих ударный кулак армии – фалангу, и не меньше тысячи селян, хуже вооруженных, но способных карабкаться на стены и запрыгивать в окна. И все это – против жалкой сотни черных всадников и нескольких собранных в кучу «полицейских». Пожалуй, теперь настало время выступать. Пусть только вернутся жирующие в рыбачьих землях воины. Вид чужой добычи добавит горцам храбрости. Нужно послать Данилу, чтобы, чтобы поторопил все еще веселящихся с побежденными рыбаками хабреков.
Пора наносить последний удар.
Нельзя сказать, чтобы работа ларечницы доставляла Елене Михайловне удовольствие, однако и жаловаться грех. Куда еще могла податься женщина, которой пятнадцать лет до пенсии? Кроме как торговать, она ничего не умела, но ее родной хозяйственный магазин тихо скончался, уступив место косметическому салону, и она вместе с подругами оказалась на улице. Очень быстро выяснилось: на работу везде требуются молоденькие, смазливые, по возможности глупые девчонки.
После двух месяцев мыканий Елена Михайловна готова была хоть «тампаксами» на рынке торговать, однако даже для этого требовался начальный капитал.
Когда бывшая сотрудница рекомендовала ее развязному азербайджанцу по имени Халим, она мгновенно забыла про свои собственные высказывания про «черножопых» и согласилась вкалывать в узкой металлической коробке на улице Ленсовета.
Смену и товар женщина сдавала после полуночи, но пахать по четырнадцать часов было не обидно: работала Михайловна нынче не за нищенский оклад, а за твердый процент с продажи и получала раза в три больше дочери-учительницы. Да и жила в трех шагах – возле станции метро.
Тридцать первого августа она задержалась немного дольше обычного – не спалось покупателям в преддверии праздника первого сентября. Не отпускать же деньги, которые сами в карман просятся? Посему домой женщина отправилась только около часа, зато в хорошем настроении.
Минуя семьдесят второй дом, она заметила, что высокий трухлявый пень стоит прямо на ровной асфальтированной площадке для мусорного контейнера. Елена Михайловна остановилась. Во-первых, она не могла понять, как могло вырасти дерево, не повредив асфальта, во-вторых, почему трухлявый пень никто не спилил, а самое главное – она вообще не помнила никаких пней, хотя ходила здесь каждый вечер! Любопытство взяло верх: Елена Михайловна повернула и подошла ближе. Она не знала, что сладкий аромат ее плоти – тепло тела, запах пота, дыхания, даже почти совершенно выдохшихся с утра духов уже щекотит нежный нюх хищника, не видевшего добычи уже три года.
Вблизи пень казался странным, лесным. Густой белесый мох, нетронутая кора с мелко дрожащими на ней жучками, пара прилипших к стволу березовых листьев. Женщина протянула руку, коснулась шершавой…
И тут голодный вампир не выдержал!
Кора пня разорвалась посередине, обнажив худенькое тельце своего обитателя, качнулась тонкая длинная морда, и прежде чем Елена Михайловна успела вскрикнуть от страха, крылья сомкнулись за ее спиной. Ребра затрещали от страшных объятий. Теперь женщина кричать просто не могла, она не могла даже сделать вдох, хлопая открытым ртом, словно выброшенная на берег рыба. Клыки впились ей в горло – вампир торопился напиться крови, пока сердце жертвы еще не остановилось. В ночи никто не мешал ему насыщаться долго и тщательно, вылизывая все до последней капли, выжимая все, что только есть в жилах добычи. Затем сытый и довольный вампир выпустил из объятий обезображенное тело, неторопливо отодвинулся с открытой площадки к зарослям акации, проковылял между берез остановился возле разросшегося клена и снова замер, переваривая добычу. Теперь он очень долго мог ни о чем не беспокоиться. Примерно год его можно считать вовсе спящим, еще через полгода он почувствует, что желудок опустел, а потом уже начнет не торопясь высматривать добычу.
Наказы и обещания Создателя начисто выветрились из его убогого умишки. Да и зачем служить каким- то правителям или богам, когда желудок и так полон, а никаких опасных вокруг нет на много дней полета – если, конечно, запахи в этом мире не распространяются еще дальше.
СЕНТЯБРЬ
– Данила прилетел! Скорее, скорее!
– Дьявол! Нашел время!
Создатель прикрыл обнаженную Олину грудь одеялом, которое девушка моментально натянула до подбородка. Вампиренок метался под потолком, словно залетевший в комнату воробей и истошно орал:
– Данила предупреждает! Скорее-скорее!
– Да объясни ты толком, нечистая сила!
– Данила не нечистая сила, – обиделся малыш, – Данила сражается против Зла, Данила борется за силы Света!
– Что случилось, пиявка крылатая, чего орешь?
– Хозяйка корабль послала, корабль вернулся, – вампиренок уселся на краешек стола. – Данила все знает, Данила все слышал. Хозяйка совсем глупой стала, как моряки все рассказывали. Кричала очень. Дикарей всех убить приказала. Войско уже идет! Большое-большое!
Всякие интимные желания моментально улетучились. Создатель вскочил, быстро оделся и выбежал из дома, начисто забыв про севшую в постели хабречку.
На улице царила обычная суета: селяне таскали туда-сюда ведра с водой, пытаясь напоить огромное количество народа; скрипели нагруженные зерном телеги, визжали приведенные на смерть свиньи. Кемарили на лавочке у дома двое селян. Охрана, называется.
– Хватит спать! – рявкнул на них Создатель. – Тревога! Силы Зла наступают!
Селяне вскочили на ноги, выхватили мечи, стали растерянно озираться. Они явно не знали, как поступать по команде «Тревога». То, что армию Добра еще не разгромили, можно объяснить только тем, что жители этой планеты вообще обладали боевыми навыками овец, и если бы не энергия и активность Создателя, они бы и дальше покорно коптили небо, не обращая внимания на приход к власти Темных
