покровительницы земли, людей, науки и Луны, одна из охранниц приграничной пустыни…
– Колдунья… Геката… – покачал головой Саша. – Что за ерунда?
– Велемир был прав, – после короткой заминки вздохнула Синичка, – ты ничего не понял…
– Это так важно? – уже более серьезно переспросил Трофимов.
– На самом деле важно только одно: насколько тебе хочется, чтобы я была рядом.
– Очень хочется! – Саша крепко прижал ее к себе.
– Тогда познакомь меня со своей мамой.
– Хорошо… – Трофимов с явным сожалением разжал объятия. – Синичка, а что означает «колдунья из рода Гекаты»?
– Многое… У меня нет права на собственное имя, иначе меня могут вызвать из этого мира, или из мира потустороннего, из этой вселенной, или из любой другой. У меня нет права на возраст, иначе мою судьбу могут рассчитать и оборвать…
– И все?
– Я не имею права входить в любую церковь, я признаю себя подвластной воле Дьявола, я обязана использовать всю свою силу и знания для охраны земель и жизней от порождений Долины Потаенных Мыслей, или любых других…
– И все?
– Еще очень, очень много… – улыбнулась девушка. – Ты начинаешь сомневаться в своем решении?
– Нет.
– Тогда иди «пить вместе кофе».
– Сейчас, чайник поставлю… – Трофимов выскочил на пару минут и вернулся с новыми вопросами: – Синичка, а где находится «Долина Потаенных Мыслей»? Что это такое?
– Сашка, – рассмеялась девушка, – ты хочешь за несколько минут узнать сразу все… Скажи лучше, как мне называть твою маму?
– Антонина Митрофановна.
– Хорошее имя. Я могу как-нибудь помочь, или это не принято?
– Нет, почему? Принято. Я только спрошу, где стол накрывать, на кухне или в комнате… Синичка, а что за вспышка была там, в детском саду?
– Саша, ты знаком с геометрией?
– Да, а что?
– Ты смог бы объяснить теорему обратного подобия человеку, не знающему ни одной аксиомы?
– Не знаю. Что это за теорема?
– Фигуры разных плоскостей несопоставимы, пока не обретут хоть одной общей точки.
– Понятно, – погрустнел Трофимов и вышел из комнаты.
Второй раз Синичка увидела Сашину маму, когда та, тщательно приведя себя в порядок, входила в комнату с горячим чайником.
– Простите, Антонина Митрофановна, что мы так неожиданно… утром появились.
– Да ладно, хорошо хоть появились. Теперь познакомимся… Синичка?
– Да. Вас смущает мое имя?
– Знаешь, дочка, во времена моего младенчества детей называли Велокрами и Элекрификациями. Имя «Синичка» нравится мне намного больше.
Женщины улыбнулись друг другу, и у Саши отлегло от сердца – пожалуй, они найдут общий язык.
Если в прошлую смену Олег потратил три плавки на одну еврейку, то сегодня пришлось делать кучу мелочевки. Мелочевки – в смысле мелких изделий: брелков, брошек, сережек. Да еще доделывать вчерашние остатки: отлив одну большую скульптуру, он естественно, не смог приготовить расплав для полутора сотен маленьких. Приходилось крутиться с тиглями, как жонглеру. С той лишь разницей, что кегли жонглера не плюются калеными брызгами.
Да еще Альбертовна молча дышала в затылок, всем своим видом намекая на выпадение литейщика из рабочего графика.
– Уйди, не мешай! – наконец не выдержал Олег. – И так работы выше горла.
Хозяйка, надо отдать ей должное, ушла. И слова в ответ не сказала. Однако Олег понял, что сегодня нужно сделать все, не оставляя на потом ни одной восковки. К чему зарождать сомнения в своей трудоспособности?
Как назло, вечером сдохла вентиляция. То есть, именно тогда, когда все уже разошлись, а он остался отливать изготовленное художниками за день. И окна не откроешь: глоток холодного воздуха после жара литейки – гарантированное воспаление легких.
Продержаться до конца последней плавки помогло лишь сознание того, что вечером он окажется в мире, где всегда светят ласковые солнца, посреди каждого поля имеется тенистый пруд, а где-то за горизонтом – соленое море; где дует свежий ветер, наполненный ароматом лугов, где поют птицы, стрекочут кузнечики, летают стрекозы. Где он может по своему желанию управлять погодой и животными, где он царь и бог, потому что: – Создатель. Где он может все. Все, что пожелает… а не только плавить в печке серебро.
