– А ты много скандалишь? Всему интернату три месяца не платили. Так что, бросить старых людей, и уйти в ларьки торговать? Кто с ними останется? – Галина Павловна вздохнула. – У нас святые люди работают. Святые.
– Но нельзя же молчать, когда обворовывают в наглую!?
– Другим всегда легко советовать. Ты сам сходи в бухгалтерию, и потребуй свою зарплату. А потом уже мне советовать будешь.
– И схожу. Сегодня же, – ляпнул я, как всегда, не подумавши. Ведь мне, в отличие от прочего, «святого» коллектива, помимо зарплаты доставались еще и деньги от «халтуры». Машина, она всегда водителя прокормит. Так что бунтовать мне, честно говоря, смысла не имело. Только приключения на одно место искать. Но к главбуху я все же пошел. Из принципа.
Деньгами нашего дома престарелых распоряжалась Наталия Викторовна, дородная тетка, испытывающая странную любовь к махровым свитерам. Носила их даже летом. Когда я вошел, она занималась расчетами на калькуляторе. Край столешницы тонул глубоко в рыхлом животе, а необъятные груди покоились на столе. Ко мне она даже не повернулась.
– Когда зарплату будут давать, Наталия Викторовна?
– Когда мэрия деньги переведет, – сухо ответила она.
Все. Разговаривать больше не о чем. И тогда я поступил так, как всегда поступают люди, не зная, что им делать – стал орать:
– Какого черта! Три месяца денег не дают! Мне что, обои дома жрать?! Еще машину ремонтируй! Когда деньги отдадите?!
– Да нету денег, ты понимаешь?! – соизволила она оторваться от калькулятора. – Никому не дают! И нечего тут орать! Пошел вон отсюда!
– Сама пошла! – еще громче заорал я. – Мне твоими криками брюхо не набить! Я жрать хочу! У самой серьги золотые по килограмму, а мы с голоду пухнем!
– Ты сперва мужа заведи! Который подарки такие дарит! Потом чужие разглядывай! – она тоже перешла на крик, но получалось у нее плохо, с одышкой. Вот когда он сказывается – сидячий образ жизни.
– Ты мне басни не трави! Деньги давай!
Тут дверь отворилась, и в кабинет главбуха заглянул Сергей Михайлович.
– Что у вас за вопли?
– Дома жрать нечего, а получки не дают! – еще громче от неожиданности заорал я. Директор аж шарахнулся назад за дверь, и оттуда спросил:
– А тебе разве гуманитарную помощь не давали?
– Так я с теткой из мэрии ездил, пока вы тут ее делили.
– Понятно. Пошли со мной.
Он привел меня в холодную кладовку на первом этаже, до потолка заставленную картонными коробками. Несколько коробок, на полу, оказались открыты. Сергей Михайлович наклонился над одной, вытащил несколько пакетов ананасового сока, потом быстрыми движениями покидал в нее десяток консервных банок, головку сыра, пару палок сервелата, пару бутылок шампанского и протянул мне.
– Вот, держи. Объяснять надо толком. А то орешь, как мартовский кот.
– Спасибо… – неуверено пробормотал я. Директор не обратил на мои слова ни малейшего внимания. Тогда я развернулся и побрел в гараж.
Там уже выписывал круги Капелевич с бутылкой в руках.
– Ну где ты там бродишь? Водка греется! – он остановился, с интересом уставился на коробку. – А это что?
– Можешь считать, что это кляп. – Я поставил коробку в машину, на сиденье. Никак не удавалось отделаться от ощущения, что из меня сделали дурака. Поэтому я достал стакан, протянул его Грише – Капелевич с готовностью налил водки – и выпил.
Высота дракона составляла метров пять в холке, если подобное понятие применимо к этим существам. Он наклонил голову почти к самой земле, и широко раскрыл пасть. Частокол клыков – каждый в рост человека – предварялся банальным крылечком из четырех ступенек. Правда, без перил. Хотя первый испуг, выкинувший меня из этого мира, прошел, и я полностью понимал, что зверюга эта – произведение рук человеческих, но через зубы перешагнуть не решался. Жутковато все-таки – самому шагнуть в пасть дракона.
В этот миг дракон дохнул гнилостным желудочным запахом и тихо зарычал. Животный нутряной ужас полоснул по нервам, ноги сами собой скребнули по камням и в долю секунды отнесли меня на добрых двадцать метров. Только тут я остановился, отер холодный пот со лба и перевел дух.
Тьфу ты, черт… И чего испугался? Дракон-то каменный!
Словно откликнувшись на мою мысль, дракон снова зарычал на очень низкой, угрожающей ноте. Аж мурашки по коже побежали.
Ветер. Это всего лишь ветер. Неизвестный ваятель вырубил фигуру пустынного монстра так, что проходящий через пасть ветер начинает звучать на очень низкой ноте. А запах – от болота в долине.
Я подошел к краю терассы, взглянул вниз. Под густым зеленым ковром Голодного Поля влажно поблескивали мелкие окна воды, высилась у начала дороги Говорящая Скала, узкая оранжевая лента убегала к далекому поселку, за ним поднимались клубы пара над водопадом, к гулу которого я настолько успел привыкнуть, что даже не замечал.
Пожалуй только теперь я понял глубину трагедии, обрушившейся на долину:
Ведь здесь был не просто маленький поселок. Здесь жил даже не город. Целая страна. Где-то там, на
