Третий этап – релаксация. Надо почувствовать землю, ее незыблемость, ее материнское тепло… А дома меня ждет Оксана.
Я встал и двинулся к дверям, поймал горесно-удивленный взгляд Милены, вернулся и подошел к ней.
– Спасибо тебе за все, – сказал я.
– Прощай, – она поцеловала меня и проводила до дверей.
Не надеясь на трамвай, я быстро бежал по улице – и вдруг ощутил, как под ногами мерно вздрагивает асфальт. Что-то не так. Я остановился.
Какая необыкновенная тишина… Ни единого звука в центре города, ни единого движения. Замер дым над закопченой трубой котельной, замерли прохожие с напряженными лицами, с торопливостью в позах, замерли машины посреди проезжей части, замерли дымки из выхлопных труб.
Лишь асфальт мерно подрагивал под ногами, все сильнее и сильнее. Дохнуло холодом – и из-за поворота появился всадник; рыцарь несся совершенно бесшумно, черный, словно бездонный провал. Черный конь, черные доспехи, конический шлем на уровне пятого этажа, шпоры царапают стены домов по разные стороны улицы, копье в руке, алый, светящийся плащ за спиной, и сотрясается земля под ударами копыт. Он приближался, кровавыми бликами отражался плащ в окнах домов, и от невероятности происходящего я не ощущал страха.
Повернулся шлем – я почувствовал взгляд из-под забрала и понял, что всадник узнал меня – и опустилось плавно копье, и острие его нацелилось мне в сердце. Подрагивал асфальт, приближался всадник, опустилось огромное копыто – и смяло капот голубого «жигуленка», опустилось копыто – и накрыло женщину на остановке, и брызнула в стороны выдавленная тяжестью гигантского коня кровь, полетели клочья плоти, дохнуло холодом, и подогнулись колени. Я упал, над головой промелькнуло копье, латная перчатка, шпора – всадник промахнулся!
Я вскочил, посмотрел ему в спину: рыцарь поднял коня на дыбы, но – узка улица, не развернуться на ней гиганту. Дрогнул под ногами асфальт, сверкнул алым плащ, всадник свернул – и, выдохнув ушедший ужас, зашумел город. Завизжала резина, я обернулся: у голубого «жигуленка» подвернулось вовнутрь переднее левое колесо, дымилась об асфальт резина, машину выкинуло на встречную полосу, не успевший отвернуть грузовик сильным ударом смял капот, легковушку отшвырнуло, она крутанулась вокруг своей оси и ударила стоящюю на остановке женщину – брызнула кровь, взметнулось в воздух тело, покатилось по тротуару тряпичным мешком, и все перекрыл истошный женский визг.
Я почувствовал упавшую на лицо теплую каплю, машинально вытер – красная – очнулся, завертел головой, соображая, что делать. Скорую? Милицию? В кабине телефона-автомата мужчина в длинном плаще уже кричал в трубку, вокруг места проишествия быстро собиралась толпа. И без меня народу хватает, а дома Оксана ждет. Я помчался на метро.
Всю дорогу я пытался понять, откуда взялся тот странный мираж; может, я почувствовал то, что произойдет через минуту, и увидел это столь красочным образом? Или всадник возник в памяти уже после того, как на моих глазах погибла женщина? Или мстит тот самый мифический круг? А впрочем, какая разница? Главное – меня ждет Оксана… Кстати, нужно подарить ей новые туфли.
Притих ночной город, застыли в полном покое фонари и ветви деревьев, не тявкали на балконах собаки, не доносились шаги поздних прохожих. Можно подумать, в городе я остался один. Застыл в охотничьей стойке бездомный пес, и страшная догадка зародилась в мозгу. Как подтверждение, стала мерно подрагивать под ногами земля.
Всадник скользил по улице бесшумно, черный, словно зев пещеры, за плечами кроваво развевался плащ, прямо на меня смотрело копье, волна холода катилась по улице перед ним. Мурашки побежали по спине, остро засосало под ложечкой. Рыцарь скакал уверенной рысью, копье – как корабельная мачта, острие опущено к самой земле… На уровень человеческой груди. Ближе, ближе.
Оттолкнувшись правой ногой, я упал в сторону, и гигант пронесся мимо. Всадник поднял лошадь на дыбы, повернул голову. Я почувствовал его спокойный взгляд… здесь ему хватало места для разворота.
Вскочив, я рванулся за дом, шарахнулся вправо и спрятался в проем под лоджией. Земля дрожала, холод пронизывал все тело. Гигантское копыто совсем рядом впечатало в асфальт мусорный бачок, и всадник стал удаляться.
Не заметил!
Где-то хлопнула дверь парадной, убежденно заговорил диктор над самой головой, донеслась чья-то ругань – все, ускакал! Я вылез, посмотрел на ставший целым бачок.
Наверное, это все-таки круг. Мстит. За что? Наплевать, теперь у меня есть Оксана, и пропади они все пропадом!
Стоило открыть дверь, как Оксана повисла у меня на шее, поджав ноги.
– Юра, Юрка, ну где ты ходишь?! Я так соскучилась! А ты не будешь обижаться? Я тут похозяйничала… – она склонила голову набок. – Ужин тебе приготовила…
– Спасибо, феюшка моя… – я поцеловал ее в губы, в носик, поцеловал розовенькое ушко, рука сама скользнула вниз, на талию, на бедро…
– А как же ужин? – шепнула она, прижавшись щекой к щеке.
– Не хлебом единым жив человек! – и я подхватил ее на руки.
Она быстро уснула, положив голову мне на плечо, а ладонь на грудь. Чудо мое, моя фея. А ведь в тот вечер я мог возвращаться домой чуть раньше или позже, а она могла ждать автобуса… или могло не быть той самой собаки… Оксана. Как же мне все-таки повезло! Душа была исполнена покоя, словно чаша, налитая до краев, и страшно расплескать, страшно заснуть – а вдруг проснусь в прежней жизни, пустой и скучной.
Оксана глубоко вздохнула, перевернулась на другой бок. Я осторожно встал, проскользнул в ванную, ополоснулся под душем, завернулся в вельветовый халат, вышел в кухню, стащил из кастрюли пару вареных картофелин, закусил кусочком хлеба. Вернулся в комнату. Моя красавица спала, раскинувшись на всю кровать, отбросив одеяло, на приподнятой коленке лежал бледный голубоватый блик. Даже после душа казалось жарко.
