приносят.
В конце зала обнаружилась винтовая лестница, по которой мы и поднялись выше этажом.
– Здесь и обитаем. Над нами уже администрация: бухгалтерия, коммерческий отдел, офисы начальства, пожарный инженер, инженер по Т.Б., отдел кадров, АХО и прочие.
Похоже, изначально тут намечался еще один цех, но потом обширное помещение разгородили тонкими фанерными стенами на маленькие соты, и устроили в них рабочие кабинеты.
– Только не говорите, что вы корреспондент, – шепотом предупредил Геннадий Петрович, ведя по узкому изломанному коридору. Соберутся толпой, устроят гвалт, ни о чем поговорить не удастся. Сами понимаете, одни женщины работают.
– И много их у вас?
– Женщин?
– Работников!
– Ну, семь человек в типографии, четыре десятка редакторов, человека три по хозяйству. Ну, и администрации примерно столько же.
– Геннадий Петрович, а сами вы кто?
– Председатель профкома. И это, механик по оборудованию.
В приоткрытые двери просвечивало «оборудование» – заваленные пачками бумаг и папок письменные столы. Ни единого монитора! Как не двадцатый век, на дворе.
– Вот сюда.
Мы вошли во вполне приличный кабинет с окном на улицу, большим несгораемым шкафом в углу, столами большой буквой Т,украшенными двумя кнопочными телефонами и графином без воды. Вдоль столов – табуреты. Наверное, чтобы гости не засиживались. Под большим портретом Фридриха Энгельса сидел седой сухопарый мужчина лет пятидесяти и с умным видом крутил в руках карандаш.
– Там дырка в стене, – пояснил он, перехватив мой взгляд. – А Энгельс на сегодняшний день самый нейтральный из имеющихся портретов. – Тут он спохватился, вскочил и протянул руку: – Евгений Парнов, директор издательства.
– Стайкин Сергей Александрович, – пожал я его ладонь. – Газета 'Час Пик', отдел социальных проблем.
– Очень приятно. – Он опустился обратно в кресло и тяжко вздохнул.
– Проблема у нас обычная, – Геннадий Петрович предпочел сесть на подоконник. – Полтора года зарплату не платят.
– Бастовать не пробовали? – повернулся я к нему.
– А что толку? Мы же не скорая помощь. Работаем, нет – никто и не заметит. Разве только Халфиес обрадуется и нашу продукцию шлепать начнет. Мы тогда и вовсе безработными останемся.
– Производство стоит?
– Ха! Наши учебники нарасхват! Не успеваем корректуру вносить. Пару раз даже так ушли, после двух редактур.
– Потребители не оплачивают?
– Платят, – подал голос директор. – Платежек я не видел, но говорят, что деньги переводят исправно.
– Тогда в чем дело?
– А хрен его знает! – выругался Парнов. – Я уже два года ношусь как савраска. Пособия меняю на зачеты, по зачетам на заводах получаю древесные мельницы, за мельницы на целлюлозных дают бумагу, часть бумаги меняю на типографскую краску, делаю тираж, частью расплачиваюсь за детали, часть скидываю на красители, красители пускаю на текстильную фабрику, с них получаю драп, драп превращаю в картон… Замудохала меня уже эта экономика! Какого хрена я должен менять одеяла на огурцы, если мне нужно просто пять туб краски купить?
– Нет, одеялами, капустой и огурцами мы хоть часть зарплаты выдали, – напомнил Геннадий Петрович. – Ты лучше про «Сталкера» расскажи.
– А, эта фирма оплачивает финскую полиграфию. Мы ведь, как и все, в Финляндии тиражи шлепаем…
– Простите, а почему? – перебил я.
– Дело в том, что финны обожают пополнять бюджет. Поэтому они освободили свои типографии от налогов. Совсем. И нам получается выгоднее отправить туда свой макет, бумагу и краску, сделать тираж и привезти обратно, чем печатать его здесь, в городе. А в стране Суоми работники типографий налог платят, водители платят, ремонтные мастерские платят, кафешки для рабочих платят, и так далее. На каждую марку, прощенную типографии, финны семь собирают с тех, кто вокруг крутится. Это только у нас никому налоги не нужны.
Это точно подмечено. Я тут однажды попытался сдать налоговую декларацию… Так вот, вначале с меня стали требовать получить справку за тот гонорар, который я указал, а подтвердить ничем не мог. Боялись, видно, что я лишних денег хочу заплатить. Потом вычеркнули из расходов деньги на покупку принтера. Сказали, что это блажь, и он мне совсем не нужен[21]. После того визита я решил, что если мне надобно работать не на компьютере, а писать гусиным пером, то и отчитываться я должен перед Имперским Налоговым Департаментом, а не перед нашей пещерной инспекцией, и больше туда не суюсь. Пусть ловят, если они такие умные.
– Эта фирма получает положенные нам платежи, – продолжал директор, – рассчитывается с иностранцами, а все остальные деньги должна переводить на наш счет. Так она еще ни разу ни копейки не перевела! Вы их пропечатайте в газете хорошенько, пусть их проймет.
