– Ладно, – похлопал я ее по плечу, – попрощайся и пойдем.
Машину я поставил, естественно, не на платную стоянку у парадного входа, а перед грузовым отделением Октябрьской Железной Дороги, тем более, что проход с платформы туда свободный и удобный. Девушка пошла со мной без сопротивления, только за локоток ее взять пришлось – дорогу показывать. Туристы, надо сказать, поперлись следом. Увидев, как их спутницу незнакомый мужчина сажает в черный «Мерседес», они заметно смутились и стали оживленно что-то обсуждать, встав метрах в трех позади. Теперь, собственно, оставалось только завести машину да и отвезти беглянку к Валерию Алексеевичу, но у меня возникло странное ощущение, что выехать со стоянки я смогу, только раздавив сложивших рюкзаки на землю туристов. Или, по крайней мере, внятно объяснив им, что происходит. А вот как раз последнего я и сам не понимал.
Я включил дворник, мгновенно очистивший лобовое стекло от налетевшей дряни, еще раз взглянул в зеркало на серые силуэты позади и повернулся к девушке:
– А скажи-ка мне, Юля, каким это образом занесло тебя из «Спортивной» гостиницы в Мурманский поезд?
– А как вы меня нашли? – наконец-то удивилась она.
– Догадался, – самодовольно усмехнулся я. – Куда ты сбежала, я догадался сразу, но вот хоть убей, не могу понять, почему?
– Что «почему»?
– Через десять дней у тебя соревнования в Норвегии, призовое место пророчат. Будущей олимпийской чемпионкой называют. И вдруг – бац! Наша медалистка подалась в дремучие леса. Почему? Ты ведь все графики подготовки сорвала, милицию на уши поставила, родителей. Тренер вот не знает, чего думать.
– Да что вы все – тренировки, подготовки! – внезапно сорвалась она на истерический крик. – Что я вам, машина, что ли?! Гоночный агрегат?!
– Тише ты, не кричи, – силуэты в зеркале в ответ на шум дрогнули и придвинулись ближе.
– А если я не хочу? – неожиданно хлюпнула носом девушка. – А если я не хочу аборты после каждых гонок делать? Если я ребенка нормального хочу, здоровенького? Если я не хочу витамины есть, от которых грудь расти перестает, а усы начинают? Если я любить хочу, просто любить, а не результаты спортивные увеличивать? Кому они вообще нужны, эти рекорды чертовы?!
– Подожди, – отступил я под ее напором. – А как же слава, золотые медали, кубки?
– Хороша слава, – саркастически хмыкнула она и быстро смахнула слезинку. – Вы хоть одного чемпиона по биатлону назвать можете? Нет? А жена после десяти абортов вам нужна?
– А при чем тут аборты?
– А вы что, не знаете, что в период беременности женский организм все свои ресурсы мобилизует? – неожиданно научно заговорила она. – Что большинство побед и рекордов установлено девушками в первые месяц-два беременности? Что секс перед стартом улучшает результаты выступления? Вы что, не знаете, зачем за нашими командами такие бригады «массажистов» ездят? Нет? Для улучшения спортивных достижений!
– Ты хочешь сказать, что тебе приходилось?..
– Пока нет, – выкричавшись, она немного успокоилась и заговорила почти спокойно. – Это мои первые… Крупные первые соревнования. Только-только готовить начали. Приставили троих… Ласковых таких… Противные – видеть не могу!
– А отец знает?
– Может, и знает, – пожала она плечами. – Он ведь наполовину команду держит. Или, думаете, я сама на эти чертовы лыжи встала? Да я с самых пеленок только одно и слышу: «Какая умница, какая сильная. Ты всех обыграешь, ты у всех выиграешь. А ходи побольше, тебе сильные ноги нужны. А покушай мяса, оно калорийное, а покушай орешков, они полезные, а хочешь новый спортивный костюм, а новые лыжи, а новую винтовку, а наручные часы с секундомером, а вот тебе за победу золотые серьги, вот на следующий выигрыш мы тебе кольцо с бриллиантиком купим. Не отвлекайся ни на что, а после гонок ты себе любую турпутевку выберешь». Да мне эта лыжня даже по ночам снится, я за всю жизнь кроме лыж и мишеней ничего не видела. А если я не хочу? Если я, как все, хочу? Чтобы мальчишки за мной бегали и записки подбрасывали? Чтобы целоваться не по приказу, а тайком, на улице? Чтобы ребенка моего после каждых соревнований не убивали? Почему мне этого нельзя? Только не надо про «критический возраст» на мозги капать, мне наша психологиня уже поперек горла стоит.
– Это не про то, – согнал я с губ улыбку. – Просто возраст у тебя… Про детей мечтать… Уж очень ты все это взросло говоришь.
– Вас бы в мою шкуру, – она с силой обтерла лицо ладонями. – Я себя не взрослой, а старухой давно чувствую. – И тут Юля с надеждой повернулась ко мне: – А может, вы не будете говорить, что я вернулась? Только до пятнадцатого, пять дней? Потом они все равно уже уедут…
– Кто же тебя теперь отправит? Ты же все тренировки, все графики переломала.
– Папа. Он пробьет, он сможет.
– Пять дней? – хмыкнул я. – А прятаться где будешь?
– У Андрея, – встрепенулась она. – Я сказала, что меня дома раньше шестнадцатого не ждут, что ошиблась с датами, когда уходили. Ну, и… В общем, мы…
– Он знает, что ты несовершеннолетняя?
– Не знает. Я говорила, что мне восемнадцать. А вы скажете?
– Я – нет. А ты скажи. Ведь посадить парня могут, и ты тут ничего не поделаешь.
– Вот как, – опять повысила она голос. – Значит, ради лишней секунды можно, а ради чувства…
– Я не разбираюсь в спорте, – перебил я. – Но вот с уголовным кодексом знаком. Расскажи.
– Хорошо, – с внезапной послушностью кивнула она и замолчала.