влетали облачка розоватой пыли. Пыль лезла в рот, в нос, в глаза, от нее текли слезы и хотелось чихать. Вдобавок, она гнусно пахла липкой, приторно-сладкой карамелью, а в жару подобный запах у любого нормального человека вызывал страстное желание выпить.
– Я думаю, – сладко потянулся миллионер, – перед расставанием всем нам не мешало бы перекусить и опрокинуть по стаканчику. Ты не угостишь нас, брат?
«Брат» уныло кивнул и поплелся к одному из домов.
Слава богу, по крайней мере кондиционеры на Ершбике были известны. Внутри обшитого жженой рейкой, тускло освещенного зала разливалась приятная прохлада. Заведение, способное вобрать в себя не меньше трехсот посетителей, казалось совершенно пустым: из множества деревянных столов занято было всего три, а у длинной, сверкающей полировкой стойки на высоких банкетках не сидело ни единого посетителя. Скучающий бармен в синей накрахмаленной сорочке с черным галстуком-бабочкой занимался тем, чем обычно и занимаются люди его профессии в подобной ситуации – полировал полотенцем и без того чистые стаканы.
– Нас здесь покормят? – компания взгромоздилась на банкетки у стойки.
– Чего желаете?
– Малое жаркое и тоник, – тусклым голосом попросил «брат».
– Одну секунду, – бармен тут же забулькал в стакан шипящей жидкостью, одновременно поворачиваясь к Рассольникову: – Вам?
– Жаркое и текилу, – потребовал археолог, и тут же спохватился: – Нет, лучше сперва текилу, а потом жаркое.
– Простите, у нас нет текилы, – развел руками бармен.
– Как нет? – изумился Атлантида. – А что же вы тогда пьете?
– Водка травяная, водка «полыжун», водка очищенная, виски белый, синий, «магро», «можжевельник»…
– А-а, – рассеянно махнул рукой Платон, давая понять, что при отсутствии текилы прочие напитки выглядят для него одинаково.
Бармен выставил бокал с тоником перед первым посетителем, быстро наполнил стопку для археолога, повернулся к Вайту:
– Вам?
– Этого, – Вайт ткнул пальцем в голубой напиток, поданный Атлантиде, – и мясо «красной ласточки».
– Мясо, простите, чье? – переспросил бармен, выставляя перед толстяком стопку и наливая в нее голубую, остро пахнущую жидкость.
– Да ничье, – обиделся Вайт, торопливо опрокинул виски в горло, крякнул и продолжил: – Просто «красная ласточка». А делается она обычно из молодой телятины. Добавь мне еще этой гадости.
Бармен долил ему виски, убежал в конец стойки. Спустя пару минут вернулся, поставил перед «братом» и Рассольниковым по тарелке с ломтями жареного мяса, щедро засыпанного крупными шариками зеленого горошка, наполнил археологу стакан, и опять вернулся к толстяку:
– Какого цвета, говорите, должна быть ласточка?
– Да вы чего тут, придурковатые все, что ли? – рассвирепел миллионер. – «Красные ласточки» я хочу! Обычные «красные ласточки»! Телятину ломтиками обжариваете в замоченных в молоке хлебных сухарях с зеленью петрушки, укропа, черного перца и тертого лука. Потом в каждом кусочке делаете углубление, туда кладете по половинке сваренного вкрутую яйца. Получившиеся «ласточки» кидаете на сковороду и заливаете соусом из обжаренной в дистилляционном[10] растительном масле муки с соком от вареных и протертых через сито помидоров, зеленью петрушки и черным перцем горошком. Даже я знаю, как это делается! Дикари безмозглые! Хоть бы книгу поваренную купили!
– А сушеного крысиного хвоста ты не хочешь? – оттолкнув плечом Рассольникова, между ним и миллионером протиснулся невысокий парень в пропахшей застарелым потом рубахе, взял со стойки Вайтовский стакан, выпил его виски, потом сплюнул на донышко и поставил обратно. – Развелось умников.
Пожалуй, в обычное время Атлантида, как человек спокойный и доброжелательный, предпочел бы сделать вид, что ничего не заметил, однако за последние дни археолог стал излишне нервным. А потому он приподнял трость к локтю, повел ее кончиком назад и со всей силы ткнул незваного собеседника в солнечное сплетение. Парень молча согнулся пополам, а Платон, откинувшись для лучшего замаха, со всей силы ударил его по основанию затылка. Бедолага нырнул куда-то под ноги и затих.
– Что вы себе позволяете, сэр Платон?! – возмутился толстяк. – Вы полагаете, я не могу за себя постоять?
И, словно в подтверждение своих слов, могучим ударом уложил в нокаут подбежавшего от ближайшего столика мужчину.
– Зачем вы так, сэр? – развел руками археолог. – Возможно, он подходил с сугубо мирными целями.
– Бей городских!!! – истошно завопил кто-то из зала, и на этот раз к стойке ринулись все посетители кабака. Человек восемь, не меньше.
– Ага, мирные, – кивнул миллионер, ловко выдернул из-за стойки бутылку с изумрудно-красным вином и с явным наслаждением разбил ее о голову первого из нападавших. В руке осталось ощетинившееся острыми краями горлышко. Трое туземцев испуганно шарахнулись назад. Вайт несколько секунд созерцал оказавшееся в руках оружие, словно раздумывал – а не включить его в свою знаменитую коллекцию? Потом решительно отшвырнул. Туземцы восторженно взревели и ринулись вперед. Толстяк мгновенно получил несколько чувствительных зуботычин, после чего его чувство благородства улетучилось, и он схватился за банкетку. Высокий табурет на стальной ножке оказался привинчен к полу – судя по хрусту выдираемых «с мясом» шурупов – и пока Вайт его «добывал» местная молодежь споро мутузила миллионера по широкой спине. Но стоило толстяку выпрямиться с новым оружием в руках – врагов как ветром сдуло.
