— Неважно, — отмахнулась женщина, прошла мимо и вытянулась на своей постели. — Да, Шеньшун, ты прав. Здесь будет помягче, чем в дупле.
— Не пугай пауков, — попросил нуар. — Я скоро.
Он ушел примерно на час. Вернулся мокрый, с апельсинами и огромным ананасом, уложенными на широкий пальмовый лист.
— Господи, как я соскучилась по кусочку мяса или хотя бы рыбы! — взмолилась Дамира.
— Ты согласна есть их сырыми?
— Нет!
— Тогда прости. Развести здесь огонь мне нечем и не из чего. Как только выберем хорошее место, накормлю тебя нормальной едой. — Он положил пальмовый лист на землю, снова убежал.
— И правда, чего меня сюда понесло? — укорила себя женщина, наблюдая за пауками.
Потоптавшись в похожем на кокон домике, она выбралась наружу через не заплетенный пока проход, пошла по протоптанной стражем богов тропе. Та сперва вывела ее на берег более широкой протоки, а потом, вдоль берега, на мысок, на котором нуар возился с двумя деревьями в полметра толщиной, стоящими корнями в воде.
— Получается, мы на острове? — спросила она.
— Тут везде острова, — ответил страж богов, осторожно переступая через глянцевое зеленое бревно, усыпанное черными пятнами. — Да еще по берегам не считано отрезанных проток и озер.
— Откуда ты знаешь?
— Рассказали. — Ближнее дерево от его прикосновения шевельнулось, подвигаясь к соседу. Зеленое бревно под ногами выгнулось и отползло немного в сторону.
— Что это у тебя там? — По спине женщины пробежал холодок.
— Это местная змея. Удав. Проглотила какого-то зверя и теперь так довольна, что не желает уползать, даже если на нее наступаешь. Глупа, но понять можно.
— Это она тебе про озера рассказала?
— Нет, что ты, — рассмеялся нуар. — Местные охотники проплывали. Забавные совсем. Юбки из соломы и на голове трава. Сказали, что людоеды. А я ответил, что не человек.
— Я ничего не слышала!
— Они очень тихо говорили. Удава боялись разбудить.
— Если сами назвались людоедами, значит, не настоящие. Пугали.
— Правда? Жалко, я не знал. Я бы тоже их напугал.
Дамира засмеялась. Она представила себе, как мог пошутить страж богов. После того, как зашевелись бы деревья, расцвели пни, затанцевали кусты и заговорили крокодилы, дикари не то что удавов — собственных юбок начали бы бояться.
— Темнеет, Шеньшун!
— Уже иду. Тут много хлопот выходит. Дня три придется провозиться.
Перешагнув анаконду, нуар обошел самые заросли по воде, взял Дамиру за руку, повел в маленький походный домик и пропустил вперед в узкий лаз. Внутри было уже ощутимо теплее, чем снаружи. Паутиновая крыша, пусть и тончайшая, все же сохраняла под собой летнее тепло.
Как это и бывает в тропиках, едва солнце село за горизонт, на мир буквально упала непроглядная тьма. Но ненадолго. За стенами, в ближних кустах, на пальмах, деревьях вокруг один за другим загорелись светлячки, наполняя палатку нежным золотистым светом. Возле самого входа кто-то переливчато засвистел, запевая то ниже, то выше, без конца сменяя мелодии. Нуар достал из кармана каменный осколок, срезал макушку ананаса, быстро порезал его на ломтики, почистил апельсины. Виновато пожал плечами, подвинул ближе к ней.
— Ничего, для здоровья фруктовая диета только полезна, — ответила она на молчаливый вопрос и принялась за ужин. Свистун замолк, но вместо него кто-то протяжно застрекотал, тоже пытаясь создать некое подобие музыки. Дамира остановилась, прислушиваясь. Призналась: — Первый раз со мной такое. Никогда не думала, что в дикой глухомани может оказаться так красиво и приятно. Сюда бы еще интернет провести — и я бы тут на всю жизнь осталась.
— Ты этого хочешь?
— Не смущай меня, нуар. Ведь я могу и согласиться.
— Увы, делать «интернет» я не умею.
— Вот видишь. — Она коснулась руки спутника: — Спасибо. Пойду укладываться.
Археологиня отступила к своей лежанке, вытянулась на ней — и эта сторона домика тут же погасла.
— Так это сделал ты?! — удивленно приподнялась женщина.
Нуар взмахнул рукой, и светлячки на деревьях и пальмах перестали излучать свое золотистое сияние. Только у самого пола остались слабые отблески. Стрекотание тоже прекратилось.
— Я поняла, — ответила археологиня. — Спокойной ночи.
И тут ее подхватили сильные руки, взметнули вверх, перенесли на другую сторону палатки, уложили в постель. Она ощутила рядом тепло горячего тела, ее голова легла щекой на мягкое сухое плечо.
— Что ты делаешь, Шеньшун? — тихо удивилась она.
— Ты сказала, что такое может сделать с женщиной лишь тот, для кого она стала единственной. И кому не нужна ни одна другая с этого мига и до конца его жизни, — сказал восставший из мертвых. — Я уже давно понял, что мне интересна лишь ты, и никто другой. Я выбрал тебя, я хочу назвать тебя своей единственной и не менять больше ни на кого, пока моя жизнь и силы не уйдут обратно в новый молодой мир. Хочу, чтобы ты всегда спала рядом, в моих руках.
— Да ты, кроме меня, никого и не знал, страж богов, — погладила его по щеке Дамира. — Ты встретил меня, когда проснулся, и больше ни с кем даже словом не перекинулся. Это всего лишь случайность. Окажись на моем месте любая другая, ты сказал бы ей то же самое.
Шеньшун сглотнул, потом встал, поднял ее на руки и отнес обратно на прежнюю кровать. Вернулся к себе и упал на живот, вытянув руки над головой. На деревьях и в кустах перепуганно замигали светлячки, чирикнула и замолкла птаха в кустах, а другие от греха и вовсе полетели прочь.
— Что это было? — не поняла Дамира.
— Ты говорила, мужчина может выбрать себе единственную и поступать с ней так. Но только если она согласна. А ты отказалась.
— Отказалась? — несколько опешила археологиня. — Ну да, это ведь правда была случайность… На моем месте могла оказаться другая. Так что между нами… Если подумать… Что, так ни слова и не скажешь? Эй, Шеньшун?! Ты уверен в своем выборе? Нуар?! — приподнялась она на локте. — Что, и это все? Ну уж нет!
Она поднялась, перешла палатку и толкнула стража богов, поворачивая набок:
— Ну уж нет! Мы так не договаривались. Выбрал — значит выбрал! Терпи, какая есть. К черту случайности! Весь мир случайность. Раз встретились, значит — судьба!
В изголовье его постели вспыхнули с десяток светлячков, еще несколько засветились где-то сверху, над полупрозрачной крышей. Довольный Шеньшун сгреб ее сильными лапами, легко уложил головой себе на плечо и, любуясь в живом золотом свете ее лицом, разглаживал ее волосы, осторожно касался кончиками пальцев губ, щеки, водил ими по шее…
Археологиня быстро поняла, что показывать гостю нужно было не только фильмы о любви, но и хотя бы немножко эротики.
— Ты что, никогда не нарушаешь воли богов, нуар? — спросила Дамира. — Ни даже чуть-чуть?
— Мне так хочется совершить это преступление, моя женщина, что каждый миг его предвкушения сам по себе приносит наслаждение.
— Какой же ты гад! — смеясь, она легко ударила воина кулаками в грудь. — Все у тебя не как у людей. Ненавижу!
Но нуар ее все равно снова простил. И тем заслужил первый в своей жизни настоящий человеческий поцелуй.
Следующий день пролетел, как калейдоскоп счастья. Над Дамирой светило ласковое солнце, ее освежал ветер, ей пели птицы и стрекотали цикады. Рядом с нею был любимый, который то осыпал ее
