плечами.
– Порвать отношения! И речи нет о том, чтобы порвать отношения. По крайней мере сейчас. Кроме того, и для вас тоже в этом нет никакой выгоды, господин Дакс. Несостоявшееся замужество для молодой девушки всегда очень неприятно.
Презрительным жестом господин Дакс отвел вышеуказанную неприятность.
– Это мое личное дело! Кроме того, наш разговор слишком затянулся. Вам известно мое мнение: я не изменю его. Либо да, либо нет.
Рояль боязливо начал снова прерванную музыкальную фразу. Без сомнения, раздраженная госпожа Дакс, стоя над музыкантшей, приказала невнимательным пальцам продолжать свое дело. Но настоящего звука не было. Левая нога не отрывалась от заглушавшей звук педали.
– Я не так резок, как вы, тесть, – сказал доктор Баррье. – Я не говорю ни да, ни нет. Вы подумаете, и мы еще поговорим об этом деле. Я согласен с вами, сегодня довольно говорено. И я думаю, что всего разумнее мне будет уйти. Нет, не тревожьте дам. При создавшемся положении лучше уйти по-английски, не прощаясь.
И он ушел не прощаясь.
II
– Сделка, – прошептала барышня Дакс, оставшись одна в своей комнате. – Сделка… Мое замужество – сделка.
Через окно проникал в комнату белесоватый октябрьский свет. От резкого северного ветра дрожали стекла.
– Сделка, – повторила в задумчивости барышня Дакс, сидя на диванчике.
– Замужество госпожи Терриан тоже было сделкой. Барышня Дакс встала и два раза медленно обошла комнату. Потом она остановилась подле кровати. На этой кровати, которая часто служила приютом для тысячи разных предметов, лежал альбом для открыток.
Барышня Дакс, как полагается, собирала открытки. Альбом был толстый и заполнен на три четверти. Пейзажи, костюмы и так называемые художественные открытки были перемешаны с изображениями красивых дам, раскрашенных бледными красками, и большим количеством тех жанровых сценок, которыми увешаны стены газетных киосков и на которых имеются стихотворные надписи чрезвычайно чувствительного свойства. Барышня Дакс предпочитала эту последнюю категорию.
Альбом был раскрыт на последней странице. На ней помещалось около десятка новых открыток. Это были простые фотогравюры, виды Ниццы, Монте-Карло и Монако. Барышня Дакс со вздохом пересмотрела одну за другой. Залитые солнцем края в этой сумрачной осенней комнате вызывали некоторую грусть. Барышня Дакс довольно долго с грустью думала об этом контрасте. Потом она внезапно тряхнула головой, достала последнюю открытку и приблизилась к окну, чтоб перечесть те чрезвычайно банальные строки, которые были наскоро нацарапаны подле адреса:
Ничего больше. Тем не менее барышня Дакс несколько раз повторила, закрыв глаза и прижавшись лбом к оконному стеклу:
– «Помните вы Сен-Серг?»
«Привет».
Открытка была от Бертрана Фужера.
Бертран Фужер уже две недели находился в Монте-Карло. Он покинул Сен-Серг тихонько, через день после пикника и грозы. Барышня Дакс, выйдя из дома на заре, совершенно случайно встретила его едущим в маленьком лионском дилижансе по дороге, зигзагами спускавшейся к озеру.
Заметив барышню Дакс, Фужер, без сомнения не слишком желавший, чтоб его увидели, сначала закусил губы. Но спустя мгновение он выскочил и стал прощаться, держа шляпу в руках.
Да, он уезжал. Пророчество госпожи Терриан, что тоска по цивилизации заставит его внезапно уехать из Швейцарии, было вполне правильным. Тоска охватила его вчера вечером. У него оставался еще месяц отпуска; вероятно, он проведет его в Монте-Карло.
– Один? – спросила барышня Дакс немного хриплым голосом, не отрывая глаз от одного из камешков, лежавших на дороге.
– Возможно. Не знаю еще.
Он колебался, бросая на нее сверху быстрые любопытные взгляды. Постепенно губы его сжались, как будто сдерживая улыбку. И наконец, решившись:
– Нет, не один!
Кармен де Ретц должна была последовать за ним через два дня – кратчайший срок, чтоб соблюсти приличия. Ради госпожи Терриан – из уважения к ее гостеприимству – не следовало слишком походить на двух уток, которые проглотили приманку с одной и той же ниткой. Но это только вопрос приличия.
– Главное, не подумайте чего-либо особенного. Попросту бедняжке Кармен в настоящую минуту достаточно успели надоесть ее «Дочери Лота». Она хочет дать себе месяц отдыха, а я попросту предложил ей быть ее компаньоном.
Барышня Дакс, которая превратилась в статую, сначала Страшно покраснела, а потом сделалась очень бледна.
– И кроме того, – обрезал вдруг Фужер, – я буду вести себя неприлично, но я не в состоянии обманывать вас. К тому же я все равно запутался бы в конце концов. Да, вы отгадали. Кармен и я… Вот! Что делать, так было суждено! И мы проведем там наш медовый месяц!
– Вы поженитесь? – пролепетала барышня Дакс, стараясь улыбнуться.
