оказалась на берегу.
После того, как приказ был выполнен, и повозки потянулись в сторону Этила, Чайка присел на придорожном камне, предавшись размышлениям. Заскучавший за время плавания скифский адмирал, которому не терпелось в бой, сел рядом.
— Итак, все население сбежало и движется сейчас по дороге либо в сторону Спарты, — подумал вслух Федор, прикидывая варианты, — либо, что более вероятно, подалось к отрогам Тайгета, ища там спасения. До гор ближе. Слухи о нашем прибытии скоро начнут распространяться по всей стране. Но меня больше интересует, отправил ли местный гармост[10] гонца в Спарту. Наверняка какой-нибудь скороход сейчас бежит не жалея ног в столицу, чтобы предупредить о нашем появлении в глубоком тылу.
— Так его же можно еще перехватить, — вдруг заговорил Ларин, увидев, как с грузового корабля сводят на берег нескольких коней, принадлежавших его скифским воинам.
— А это мысль, — сразу согласился Федор, — бери свою чертову дюжину и скачи по дороге до тех пор, пока не увидишь гонца. Он, наверняка один. Короче, хватай всех подозрительных одиночек. Конницы, да и просто лошадей, у меня больше нет, поэтому будь осторожен. Если до самой ночи никого не встретишь, возвращайся. Встретишь войско спартанцев — тоже сразу разворачивайся. Спартанцы шуток не понимают, а задаром помирать не стоит. Задержишься до темноты, не вернешься. Ночью они еще опаснее и к боям во тьме привычные.
— Да ладно, командир, — повеселел Ларин, направляясь к лошадям, у которых уже собрались его люди в чешуйчатых панцирях, — где наша не пропадала.
— Вот этого я и боюсь, — пробормотал Федор, провожая друга взглядом.
— Найду я тебе этого гонца, — бросил через плечо Ларин, — не боись.
Глава десятая
«Спартиаты»
Отправив скифов в глубокую разведку, Федор лично проверил выгрузку армии и затем посетил город, узнав, как идет осада. Прибыв на место, командующий экспедиционным корпусом был несказанно удивлен, что город почти взят. Солдаты уже прорвались за внешнюю стену, которая выглядела не слишком высокой и, Федору даже показалось, что больше она пострадала от времени, чем от бомбардировки.
— Орудия подвезли очень вовремя, — ответил на его удивленный взгляд Кумах, указывая на пробитые ворота и несколько разломов в каменой кладке, из которых торчали штурмовые лестницы, — стены и ворота тут ветхие, неизвестно сколько лет назад построенные, но таран еще как-то держали.
Разглядывая полуразрушенную стену, Федор вспомнил о том, что спартанские города действительно не были верхом фортификационного искусства. Многие из них сохранили стены, построенные еще до введения запретов Ликурга на строительство новых. Такие стены могли быть построены не одну сотню лет назад и к настоящему моменту разрушиться просто от времени. А все новое начали строить не так и давно. «Ну это явно привет из прошлого, — резюмировал Федор свои наблюдения над оборонительными сооружениями Этила, — город стоит давно и не на главном направлении, потому и не подновлялся толком. Интересно, что нас ждет в самой Спарте? Если там такие же стены, а не поприличнее, мы ее также возьмем за полдня».
— Гарнизон тут был слабый, человек триста, да и то, похоже, не все из них гоплиты. Больше половины ополчение, — заявил Кумах.
— С чего ты так решил? — удивился Чайка, разглядывая попадавшиеся по дороге трупы, одетые точно также как и все спартанцы.
— Дерутся совсем не так, как те, — Кумах махнул рукой в направлении берега, — по сравнению с ними, едва умеют держать в руках оружие.
— Ясно, — кивнул Федор, — значит, главные силы сдерживали нас, пока население убегало. А здесь остались одни периеки. Ну пойдем посмотрим, что там внутри.
— Бой еще не окончен, — предупредил Кумах, — лучше обождать сообщения о полном захвате.
— Ничего, мы же не ополчение, — ответил Федор, — возьми человек двадцать охраны и пойдем. Время дорого.
Кумах исполнил приказание, взяв со собой целую спейру пехотинцев — ровно втрое больше людей, чем хотел Чайка. Похоже, командир африканцев имел основания переживать за жизнь Федора — слишком памятным был еще бой на берегу. И даже от дюжины спартанцев он ожидал больших проблем. И не без оснований. Так что Федор не стал отчитывать его за перестраховку.
Войдя в Этил сквозь разрушенные ворота, он направился прямиком к центру города, по узким улочкам, застроенные преимущественно низкими глинобитными домами с плоской крышей. Ориентиром центра ему служил большой дом с колоннами, почти дворец, очень подходящий для собрания местной герусии,[11] как ему казалось. Чайка еще в прошлой жизни любил читать исторические книжки и кое-какие обрывочные сведения у него сохранились. А в этой новой жизни ему невольно приходилось проверять и сравнивать, насколько ошибались историки.
«Может там что интересное обнаружится, — подогревал свой интерес Федор, перешагивая через убитых и обходя завалы, — документы какие или золото».
Но добравшись до здания, вокруг которого он увидел просто горы мертвецов — площадь была устлана красными плащами и синими панцирями в результате особенно жаркой схватки, — Федор был разочарован. Внутри все было так же разгромлено, повсюду виднелись следы поспешного бегства.
— Ну если что и было, то уже сплыло, — пошутил Федор, поправив ножны фалькаты и обернувшись к Кумаху, осторожно пробиравшемуся вслед за ним, чтобы не наступить на разбитые глиняные черепки, — идем назад. Больше здесь смотреть нечего.
Выйдя на улицу, Чайка решил вернуться к воротам через другую часть города, осмотрев по дороге крепостные стены и примыкавшие к ним сооружения изнутри. Хотя долго задерживаться в районе Этила он не собирался — лишь дождаться прихода подкреплений для начала полномасштабного наступления вглубь страны, — но вдруг сюда явится огромная спартанская армия и ему придется обороняться в этих стенах.
По дороге до него доносились отрывочные крики и звуки схватки. На соседних улицах еще шла драка — пехотинцы Кумаха добивали остатки сопротивления. Когда Чайка проходил в сопровождении охраны мимо одного из ветхих домишек, которыми был застроен этот небогатый городок, из-за его угла что-то сверкнуло и полетело в сторону Чайки. Шагавший рядом охранник вскрикнул, схватившись за пронзившее его копье двумя руками, и удивленно уставился на Федора. Из его живота ручьем полилась кровь. Боец упал на колени, а затем завалился на бок посреди пыльной улицы.
— Поймать его! — приказал Федор, вскинув руку в сторону узкого переулка, из которого прилетело предназначенное ему копье.
Но солдаты и так уже делали свое дело, бросившись в переулок. Часть сгрудилась вокруг него с поднятыми щитами — и вовремя, тут же прилетело еще три копья — кто-то пытался доделать свою работу. Два из них, брошенные с удивительной меткостью, нашли цель, пронзив двух ближних к Чайке охранников. Третье отразил Кумах своим щитом. После этого навстречу ливийцам выскочило пятеро спартанских гоплитов, из закаленных, это было видно сразу, и принялись орудовать мечами так лихо, что Федор схватился за свою фалькату. Шестидесяти человек охраны могло и не хватить. Солдаты Кумаха падали вокруг этих спартанцев, словно срубленные стволы тростника. И не удивительно — ближний бой был их главным преимуществом.
Тем не менее спустя пару мгновений Чайка испытал-таки гордость за своих бойцов. Троих спартанцев зарубили фалькатами, оставшихся двоих лишили щитов, но они все еще пытались пробиться к Чайке, явно признав в нем командира, которого нужно уничтожить даже ценой своей жизни. Им это почти удалось. Извиваясь, словно ужи, спартанцы ухитрились свалить еще пятерых, поразив кого в шею, кого в ногу, кого в бок, и почти добрались до середины улицы. Только здесь, израненные, они натолкнулись на плотные шеренги морпехов и были добитые несколькими ударами фалькат. Обоим пехотинцы в ярости отрубили
