войска Антиоха. Ну если придет много конницы, то нам тем более нужно захватить город, чтобы продержаться до подхода основной армии.
К полудню Федор начал двойной штурм. Арвад подвергся мощному нападению сразу с моря и суши. На этот раз дело пошло удачнее. Пожар, продолжавший бушевать в городе, поглотил почти его треть. Подтащенные к стенами и воротам тараны пробили наконец брешь, и пехотинцы Чайки хлынули на улицы города. А с моря удалось высадить десант в гавань, правда греки смогли при этом поджечь целых две квинкеремы. И тем не менее защитники были взяты в клещи. Драка на узких улицах была жестокой, выжившие жители попрятались по своим домам и не показывали носа на улицу до тех пор, пока звон оружия не прекратился. Это случилось к вечеру второго дня непрерывной осады.
Когда Федор занял полуразрушенный и сожженный город, то насчитал мертвыми не меньше двух тысяч защитников. Это был большой гарнизон для не слишком обширного по площади Арвада, что делало его в глазах Чайки прежде всего крепостью неприятеля. Заняв Арвад, Федор был вынужден обеспокоиться тушением пожаров, им же и разожженных. Когда облако дыма рассеялось над побережьем, с одной из уцелевших башен Чайка заметил, как морем прошли подкрепления в Библ и Сидон. Два десятка квинкерем с солдатами. Этих подкреплений должно было хватить, чтобы защитники городов продержались до подхода основных сил.
Глава восемнадцатая
«Город Тир»
Едва успев наспех восстановить оборонительные сооружения со стороны материка, Чайка сам подвергался нападению.
— Не обманули пленные, — заметил он, гладя со стен Арвада, как с перевалов недалеких гор хлынула вниз двумя ручейками конница Антиоха.
Однако кроме конницы, захватившей окрестности, больше ничего не пришло. Воины Федора продолжали удерживать город, окрестности Арвада и выстроенный на берегу лагерь, отбивая все атаки селевкидский конницы еще несколько дней, пока к Арваду не подошла конная армия скифов, в которой Федор с радостью опознал как командира своего друга Леху Ларина, браво смотревшегося в седле, а не царя Иллура. Скифы разбили селевкидскую конницу, отогнав остатки за горный хребет, обратно в Сирию.
— Ну вот, — обнял друга Федор, повстречавшись со скифским военачальником на подступах к городу, в одном из оазисов, — а кто говорил, что не скоро встретимся?
— Не торопись радоваться, — огорчил его Леха, — мы тут проездом. Нам дан приказ маршем идти вдоль гор и побережья к Библу, Бериту и Сидону. Там, говорят, много войск Антиоха объявилось.
— Хотят задушить восстание, — кивнул Федор, посмотрев вдаль, туда, где в знойном мареве смыкались очертания горного хребта с ливанскими кедрами, моря и побережья, — ничего, подкрепления по воде вчера туда уже ушли. Продержатся до вашего подхода. А там, глядишь, и мы прибудем. Хотя я до сих пор не получал от Ганнибала никаких известий и приказов. Как там дела на реке Оронт?
— Все в порядке, — буднично отозвался Леха, испив воды из поднесенного слугами кувшина, — Антиохию добивают, Аль-Мину уже взяли. Угарит, что уже за рекой, сам сдался. Ганнибал идет сюда.
— А Филипп?
— Не знаю, — Ларин присел на лавку и посмотрел на тень от финиковой пальмы, трепетавшую на песке, — говорят, сражается с армией Селевкидов на подступах, но о захвате Вавилона пока слышно не было.
— Значит, Ганнибал скоро будет здесь, — удовлетворенно заметил Федор, — а где твой Иллур?
— Уже в Сирии, — поднял голову Леха, — часть нашей армии под командой Иллура идет на Дамаск с другой стороны хребта. Хотим ударить по его последним войскам с двух сторон.
Закончив говорить, Леха вдруг встал.
— Ну ладно, командир, нам пора. Время не ждет. Встретимся после победы.
— Давай, — кивнул Федор, глядя, как тот взбирается в седло. — Берги себя.
Проводив друга взглядом, Федор вернулся к своим делам. До подхода Ганнибала, которого он должен был дожидаться здесь, требовалось кое-что сделать. Его хозяйство, в том числе только что захваченный город, разрушенное несколькими днями штурма нуждалось в осмотре и ремонте. Что смог Федор сделал, благо инженерный обоз имелся. Хотя людей у него уже не доставало. После ожесточенных сражений на море и на суше, армия Чайки сократилась почти до шести тысяч человек. Он потерял пять кораблей, не считая наполовину уничтоженного последней афинской эскадрой флота Евсида, который пока стоял в захваченной гавани Арвада, ремонтируя то, что можно было отремонтировать. Надо сказать, артобстрел города уничтожил не только склады, но и сильно повредил сами верфи, отчего Евсиду приходилось туго. Но он смог подлатать самые сильные повреждения и на пятый день увел эскадру обратно на Кипр. Для обороны города и побережья Чайке хватало собственных сил.
Собрав выжившее население города, Чайка встретился со старейшинами и объявил им, что отныне Арвад свободен. А скоро они смогут увидеть и своего освободителя Ганнибала, который спешит сюда со своей победоносной армией, которая навсегда избавит их от угнетения Селевкидов. Освобожденные купцы встретили это известие с каким-то странным выражением лиц, на которых читалась смесь радости и тревоги. Видимо, они так долго находились под гнетом Селевкидов, а их предки под персами, что сама мысль о полной свободе выглядела для них странной и пугающей. «Ничего, привыкнут», — решил Федор, хотя за годы, проведенные в этой жизни, уже научился понимать, что свобода это тяжкое бремя. Не всем она по плечу. Многие прекрасно чувствуют себя, оставаясь рабами.
Так или иначе, Арвад был освобожден. А спустя еще пять дней к нему подошла армия Ганнибала, разрушившая укрепления Антиохии. Царь бежал в Сирию, а по его следам, как уже знал Федор, шли скифы. О судьбе Сидона и Библа Федор пока ничего не знал, но Ганнибал просветил его — оба города устояли, благодаря своевременным подкреплениям и все тем же скифам, быстро преодолевшим большое расстояние и сильно потрепавшими войска Селевкидов, пытавшиеся штурмовать восставшие города.
— Значит, Сидон и Библ наши? — уточнил Федор, явившись к Ганнибалу в шатер, который был установлен на самом высоком холме у города. Похоже, что главнокомандующий не собирался долго здесь оставаться. Он с большим трудом даже выделил время для того, чтобы лично встретиться со старейшинами Арвада и подтвердить слова Федора Чайки, сказанные несколько дней назад.
— Наши, — кивнул Ганнибал, — почти вся Финикия уже наша, если не считать гор. Сарепта еще сопротивляется, но скифы дошли уже до реки Леонт и видели египетские разъезды.
— Значит, теперь мы повернем на Сирию, — предположил Федор, пытаясь вызвать своего военачальника на откровенность, — чтобы добить Антиоха? Или он ушел в Вавилон?
— Антиох пока здесь, — удивил его Ганнибал, пивший вино из чаши, — но он уже не страшен. Его оставшиеся в этих землях войска связаны конной армией скифов. Иллур уже осадил Дамаск и занял все его окрестности, проведя несколько сражений сходу. Скифы в этот раз взяли с собой осадный обоз, так что Иллур вполне способен причинить беспокойство городам, а не только конным армиям Антиоха. Даже если селевкидский царь сбежит в Вавилон, это лишь отсрочит его конец.
— А Вавилон разве еще не наш? — уточнил Чайка, с разрешения Ганнибала также отпивая вина.
— Пока нет, — спокойно заметил Великий Карфагенянин, — Филипп ведет жестокие бои в долине Евфрата, но пока продвинулся недалеко. Впрочем, тебе, Чайка, сейчас надо будет побеспокоиться о другом.
Ганнибал склонился над картой, как бы призывая Федора сделать то же самое.
— Вот здесь находится великий город Тир, некогда давший жизнь Карфагену, — заговорил после недолгого молчания тиран, — а вот здесь…
Он провел по карте чуть выше Тира.
— Проходит граница между империей Селевкидов и Птолемеев Египетских.
Ганнибал вновь замолчал и посмотрел на Федора, словно предоставляя ему право догадаться о том, чего не сказал. Но Чайка промолчал, и он закончил сам.
