искала кроликов на лугу, чтобы подсмотреть их нежность. Вспомни ту Николетту. Господи, пожалуйста, спаси меня. Пожалуйста, Господи…
Я открыла глаза. Призраки исчезли. Лишь Альфред стоял на коленях рядом со мной. Он гладил меня по голове и прижимал к моим губам чашку с водой.
– Я редко покидаю тюрьму и окрестности, но ради вас попытаюсь найти лорда Бастона.
– Спасибо, Альфред.
– Надеюсь, подобного с вами больше не случится. Он бросил на меня взгляд и закрыл дверь. Я увидела призрак Дентона. Он прошел через Альберта и приближался ко мне.
– Дентон, ты должен уйти. Уходи, Дентон. Нет, уходи! Я закрыла лицо руками, чтобы не видеть призрака.
– Господи, помоги мне. Сделай так, чтобы он ушел.
Я произнесла все известные мне молитвы в надежде, что когда открою глаза, Дентон исчезнет, а я смогу прилечь и забыться сном, но крики у моего окна усилились.
– Умри, пособница дьявола!
– Смерть проститутке!
Я окончила молитвы, самое сокровенное общение с Богом, и с трудом подняла голову. Дентон не исчез, теперь к нему присоединились Оливер и Фредерик.
Призраки тянули ко мне свои руки, пытались коснуться меня, будто собирались заняться со мной любовью.
Я пыталась увернуться от их прикосновений. Одни призраки прикасались к моим лодыжкам.
Другие – трогали за грудь, а Фредерик нагнулся, чтобы поцеловать меня.
– Если я всего лишь поцелую тебя, возможно, это удовлетворит меня, – сказал он.
Я вскрикнула, когда надо мной нависло его ужасное мертвое лицо, отбивалась от ледяных рук, но тщетно.
Шли дни, я, то впадала в безумие, то возвращалась к реальности.
По вечерам я слышала пронзительные крики, доносившиеся из других камер, и меня охватывал ужас.
Иногда заключенных мучили согласно ордеру, а иногда над ними издевались начальство или охрана.
Группы из трех или пяти мужчин отправлялись мучить и насиловать заключенную. Избивали ее кнутом, а она, не вытерпев побоев, умоляла их изнасиловать ее.
Охранники проявляли жестокость и по отношению к мужчинам. Наносили им увечья, выбивали зубы, насиловали.
В соседней камере сидела мать по имени Абигейл Морс, приговоренная полгода назад за неудачную вакцинацию своего пятилетнего ребенка Тори, умершего от горячки. Ее часто били кнутом – я слышала ее крики. Иногда мне трудно было сказать, когда кричала я, а когда – она. Не знаю, были ли ее крики самыми печальными, или мои, отражавшиеся эхом от стен по ночам.
Я тщетно молилась о том, чтобы кто-нибудь пришел мне на помощь. Однажды поздно вечером Эмиль Хатчетт, помощник охранника, пришел ко мне в камеру.
– Николетта, ты очень хорошенькая.
Я ожидала, внутри у меня будто тикали часы. Зазвенели ключи, вошли трое мужчин.
Эмиль, так звали одного из них, выступил вперед. Вид у него был неопрятный, не хватало одного переднего зуба, а еще один был заменен деревяшкой. Густые брови почти срослись на переносице, лицо заросло щетиной. Правда, он не был одет в лохмотья, как двое охранников, пришедших с ним.
– Это – Майкл и Терренс, – представил их Эмиль.
Майкл был высоким, худым, с рыжими волосами и пухлыми губами. Терренс – полным, с грязными черными волосами и болезненно-одутловатым лицом.
– Николетта, – сказал Эмиль, – мы пришли поиграть с тобой в одну игру.
– Я люблю играть, – ответила я.
Мужчины связали мне руки.
– Подождите. Прежде объясните мне правила игры. Может, мои правила вам больше понравятся.
– Вряд ли, – ответил Эмиль. – Тебе и так понравится. Ребята, вы согласны?
– Конечно.
– Итак, мисс Николетта, мы разденем вас и привяжем к стене. А потом выпорем.
Эмиль и Майкл держали в руках кнуты.
– У вас есть на это ордер?
– Разумеется, но мы не захватили его с собой. Поверьте, бумаги в порядке.
– Не сомневаюсь.
– Мы прекратим пороть вас, как только вы об этом попросите.
– Попросите меня, – предложил Терренс.
– Мне бы тоже этого хотелось, – сказал Эмиль.
– Спасибо, что объяснили игру, – отозвалась я.
– Эмиль, меня зовут Эмиль.
– Да, Эмиль. Я придумала кое-что другое.
– Говорите, мисс Николетта.
– Понимаете, я не похожа на других женщин. Поэтому вам придется это учесть. Понимаете? Вы можете стать моими последними мужчинами в жизни. И я хочу вас запомнить.
Мне показалось, что у Терренса потекла слюна.
– Так что пороть меня вовсе не обязательно. Я уже хочу вас. Не только тебя, Эмиль. Я хочу вас всех. По очереди, конечно.
– Конечно.
– Каждый из вас должен доставить мне удовольствие. Пусть каждый получит то, что захочет, и запомнит это навсегда. Я добровольно предлагаю вам себя. Только никому об этом ни слова. Иначе королева будет недовольна. Пусть то, что сейчас произойдет в этой камере, останется нашей тайной.
– Даю слово, – сказал Эмиль.
Остальные кивнули. Они не отрывали от меня взгляда, пораженные моими словами и поведением.
– Хорошо, господа. Думаю, женщины могут понять вас превратно.
Все трое закивали.
– Так оно и бывает, – сказал Эмиль.
– И почему они нас не хотят? – спросил Терренс, впервые задумавшись о том, как обращается с женщинами.
– Джентльмены, это легко исправить. Вашей вины в том нет. Очевидно, ни у одной женщины не было времени продемонстрировать вам ласки, после чего она стала бы податливой.
– Хотите сказать, что женщине этого захочется?
– Если вы дадите мне возможность это продемонстрировать.
– О, да!
– Да.
– Да.
– Но сначала я должна предостеречь вас, как предостерегала других любовников. Некоторые мужчины умерли, занимаясь со мной любовью. Не понимаю почему. Возможно, они были не такими сильными, как вы.
– С этим я справлюсь. Даже трубку отложу, – заявил Эмиль.
– Ну и ну. Эмиль всегда курит, – заметил его дружок.
– Эмиль, думаю, вы справитесь. У вас есть и сила, и ум.
– Я – правая рука начальника. Вообще-то я всем руковожу.
– Понимаю. Значит, вы хотите быть первым?
– Да. Первым быть лучше.
– Пожалуйста, положите ваши вещи. Джентльмены, вы желаете уйти или присутствовать?
– Мы хотим присутствовать.
– Тогда, джентльмены, присядьте у стены и пододвиньте лампы, чтобы все видеть. Позвольте мне научить вас любви.
– Ах, учительница.
– Эмиль, вы не могли бы снять рубашку?
– Мне не нужно снимать рубашку, все, что нужно, у меня в штанах.
– Не забывайте, что я учительница.
– Ну ладно.
Он снял жилет и рубашку. Я расстегнула платье до талии и предстала перед ним полунагой. Глаза у него полезли на лоб. Он потянулся ко мне, но я отступила.
– Подождите. Сейчас время для возбуждения. Вы должны подготовиться, созерцая женщину. Потребуется время, чтобы тело получило удовольствие.
– Я уже готов. Сейчас расстегну штаны.
– Не торопитесь.
– Но я больше не могу терпеть.
– Вы когда-нибудь занимались любовью так, чтобы женщина лежала сверху?
– Нет, сверху всегда мужчина.
– Ах, джентльмены, для женщины это тяжело. Я хочу вам показать, как бывает, когда женщина сверху.
– Это неестественно.
– Вы сказали, что хотите учиться.
– Верно.
– Эмиль, лягте на пол.
– В штанах?
– Они скоро спадут.
Эмиль лег на пол, я легла сверху. Мы лежали, прижавшись сердцем к сердцу.
– Неплохо, – заметили приятели Эмиля и поправили штаны.
– Я хочу, чтобы вы думали о том наслаждении, которое возникает от прикосновения моей груди к вашей. Вы ощущаете, как растет возбуждение?
– Да.
Дыхание Эмиля стало затрудненным.
– Когда я тебя возьму?
Он дышал все тяжелее и тяжелее, а потом стал задыхаться.
– О Господи!
Я села и взглянула на Эмиля, корчившегося на полу. Он схватился за грудь. Говорить он не мог, лишь удивленно улыбался. А потом замер.
Майкл вскочил, чтобы посмотреть, в чем дело, но дотронуться до Эмиля не решился.
– Господи, Терренс, он мертв!
Я подняла руки.
– Не знаю, что и сказать. Я ничего не делала, вы сами видели. Вы знали, что он болен? Ладно, джентльмены, кто следующий? Надеюсь, вы покрепче бедняги Эмиля.
Майкл торопливо отворил дверь камеры, оба приятеля попытались выйти одновременно.
– Джентльмены, вы не уберете тело? Мне нравится порядок в камере. И помните о нашем соглашении. Все останется между нами. Пожалуйста, заходите в любое время. Следующим может быть любой из вас.
– Да, мисс Николетта.
Они утащили Эмиля с такой скоростью, что позабыли о кнутах. Я спрятала их за одним из кирпичей, пусть у Майкла с Терренсом их будет поменьше.
Эмиля никто не искал, о его смерти меня никто не спрашивал. В ту ночь никто из людей не вернулся, чтобы помучить меня, и я обрадовалась. Моими мучениями были лишь прошлые любовники.
Глава 32
От всего сердца
