дойти до конца, прежде чем солнце село и снова встало, это ножки Карины, семенящие чуть выше по дороге. Я не верю, что соотношение между длиной этой юбки и расстояние от нее до меня с учетом крутизны дороги не были скрупулезно просчитаны. Да еще был Данила. Он шел позади и явно работал в паре с Кариной – у нее на глазах я не мог идти медленнее ученика, разве что если бы я вдруг захромал на вторую ногу, а заодно напрочь потерял ориентацию в пространстве. Этого не случилось.
У Печерского Замка восемь подъездов, на этот раз нас ждал четвертый. Я даже не знал, что он работает. Нас впустили – без удовольствия. Четыре пары охранников – по одной на каждую дверь, которые нам удалось пройти, два обыска и почетный караул – несколько избыточный для нашей невооруженной троицы. Для того чтобы уж совсем обезопасить таких подозрительных особ, как мы, не хватало таких пустяков, как кандалы. Вероятно, кончились на предыдущих посетителях.
Единственное, что радовало, – это непрерывность нашего движения – медленно, но упорно мы продвигались в глубины Замка. В прошлый раз всё было как-то легче. И это естественно – в мирное время замки охраняются лучше, может быть, именно поэтому оно остается мирным.
Мы поднимались по лестницам и опускались вниз столько раз, что я готов был оказаться и в подвале, и на крыше. Думаю, это все-таки был подвал. Особенный подвал – с единственным обязательным признаком подвала – отсутствием окон. В нем не было ни сырости, ни затхлого воздуха, ни скромности. Были бесконечные анфилады, лепка, мебель, которая должна быть во дворцах и замках, но чаще так и остается в воображении, картины… мы и многочисленный караул.
Комната, в которой мы остановились, отличалась от предыдущих только тем, что там мы шли, а тут – стояли. Две двери: та, через которую мы прошли, и та, через которую, скорее всего, придут к нам, диванчик, вероятно, не для нас, изящный столик, тоже для кого-то, десятки свечей и шелк, затягивающий стены бесконечной волной. Постепенно я начинал понимать Гамлета. Крысам здесь должно быть вольготно.
– Рад вас видеть, друзья.
Я как раз пытался понять, что изображено на картине, когда нас стало больше. Только что ко мне в друзья попытался затесаться маленький человечек, не побрезговавший еще четырьмя охранниками. Если в комнату войдет кто-то еще, я смогу пробираться к выходу, отталкиваясь от ближайшей стены носом – единственной свободной частью тела. Человечка не смутило отсутствие радости на наших лицах, он продолжал:
– К сожалению, Его Величество не может сегодня вас принять – безотлагательные дела… – В этом месте малец сделал паузу, вероятно, мы должны были оценить масштаб дел Ярослава. – Великий Князь отбыл на переговоры с князем Галицким…
Чудно! Ярослав отбывает на переговоры, а Костяное отделение предпочитает оставаться в городе… Или Карину ради такого случая решили с собой не брать?
Жаль… Жаль, что увидеть Ярослава не удастся. Вдруг я сообразил, что давненько его не видел, – и мне было бы о чем с ним поговорить…
– Великий Князь просил меня, капитана королевской стражи Януша Богуславского, передать благодарность за помощь в последнем деле. Вы помогли восстановить доверие между Короной и Младшей Хозяйкой, а это очень важно для нашего города…
Есть такие умельцы – говорить долго с выражением ни о чем. Берешь отдельно любую фразу – всё в порядке, слушаешь их все вместе – ничего не понимаешь. Кажется, Януш как раз из таких. Если зевать начну – не страшно, главное – не захрапеть.
– …только в гармонии всех сторон, заинтересованных в благополучии, это благополучие становится не только возможным, но и реальным, осязаемым для каждого горожанина…
Может, мне показалось, но остальным было интересно – наверное, давно не общались ни с кем, года три… Впрочем, не сразу, но Януш смог заинтересовать и меня. Мешочек был маленький, но в любом случае это больше, чем можно было рассчитывать… Думаю, Карина вообще ни на что не рассчитывала, да и Данила у меня на зарплате… Человечек закончил речь и все с той же как бы «выразительностью» продолжал свою роль. Он маленькими шажками подошел к Карине, изо всех сил стараясь смотреть на нее сверху вниз (будучи при этом ниже сантиметров на десять), пожал руку и вручил награду, то же повторилось с Данилой, человечек только что не подпрыгнул… Пришел и мой черед.
Я не виноват, что был третьим. Если бы первым – такого не случилось бы. Я не просто пожал ему руку, я ее пожал крепко. Ну, просто чтобы он смотрел не в потолок, а на свою ладошку. Януш кричал остро и переливисто. Януш баюкал одной рукой другую. Януш выронил деньги – я поднял и путано пытался извиняться. Даже если он меня услышал, все равно не понял, говорил я тихо и неразборчиво – не мог ничего путного придумать. Кстати, охрана у капитана королевской стражи ни к черту. Ни один даже не дернулся. Или у них большой опыт по части криков своего командира?
– Капитан, что-то с рукой? – Иногда я бываю участлив…
– Ничего страшного, но довольно болезненно, одна тварь цапнула… Данила, Алекс, пойдемте…
Эта дверь тоже была не последней, но комната за ней оказалась совершенно непохожей на остальные. Камень и металл – никакой мишуры, даже свечи казались металлическими лепестками на каменных основаниях.
– Мы находимся под тронным залом. Около десяти метров. Здесь редко кто бывает, но здесь чувствуешь себя совсем иначе – тут всё дышит историей. Помните легенду о мече, Алекс? Меч из камня?
– Сказку о мече…
– Может быть, сказку. Мне сказали, что это он… Меч Ария, Артура – так привычнее… Только здесь нет ни меча, ни камня. Просто здоровенный кусок металла, к которому кто-то приделал рукоять меча. Такой и вправду никому не вытащить. Можешь попробовать…
Раз в год меч «в камне» доставляли к Золотым воротам, и каждый желающий мог попробовать вытащить меч. Я не пробовал. Я видел, как кряхтел Алёхин и как каждый год злится Яковлев. Как первые силачи и первые слабаки отходили с покрасневшими ладонями, так и не заставив сдвинуться рукоять хотя бы на миллиметр. Я знал несколько способов опозориться в присутствии куда меньшего скопления народа. Хотя… когда-нибудь я обязательно возьмусь за эту рукоять…
Януш преобразился. Цыпленок вылупился из яйца и почувствовал себя важной птицей. В этом зале он чувствовал себя увереннее, чем в окружении своей охраны… И голос. Это был голос другого человека, причем до боли знакомый голос.
– А это тоже меч, и пусть он больше похож на длинный нож, но принадлежал самому Кию, старшему сыну Ария. Тому самому Кию – основателю города… сыну того самого Ария, от которого арийцы… И его не нужно вытаскивать из камня – он выкован из метеоритного железа и всё такой же острый…
Кажется, это называется музей. Интересно, огрызок яблока, которым Змей соблазнил Еву, тоже где-то здесь – или остались только семечки? Скорее всего, в том дальнем шкафу у стены…
– А это доспехи Хорива, брата Кия. Некоторые считали, что в отличие от брата он не был воином. На самом деле они оба были воинами, но один остался здесь, а второй ушел на юг с народом, который позже назвали хорватами.
– А почему доспехи здесь? – Я не успел спросить, Данила обошел.
Их привезли сюда уже после его смерти. «Хорив», кстати, означает «ворон». А «Щек» означает «змей». Из-за него чехов назвали чехами, а похоронен он, по легенде, под горой Щековицей. Там до сих пор полно змей.
– От Щека здесь ничего нет? – На этот раз я был быстрее Данилы.
– Нет. То что есть, и так чудо… или чудесный розыгрыш.
– А от Лыбиди осталась только река?
– О Лыбиди неизвестно почти ничего, кроме того, что она была вместе с братьями, хотя… некоторые считают, что она не была сестрой. И Киев был основан ею, а не Кием. Кием он был только назван после того, как Лыбидь была покорена. Уже потом, в легендах, она стала сестрой…
– Господин капитан, вы так много знаете об этом. Откуда? У меня есть только один знакомый, который бы мог знать всё это…
– Я знаю это от Ярослава и от его отца. Я довольно много времени провел в этой комнате при обоих князьях.
Такой человек, как я, должен служить великим, чтобы не быть ничтожно малым. Но что, Алекс,
