винтовой лестнице в западной башне. Придя к выводу, что эта часть – точная копия моей, я безошибочно подошла к нужной комнате и открыла дверь. Я оказалась права. Она сидела на стуле у окна.
– Простите… я… – начала я.
– Вы – сиделка, – произнесла она.
– Я ошиблась башней, – сказала я.
– Я видела вас в парке. Вы ведь тоже видели меня?
– Да.
– Пришли на меня посмотреть?
– Башни так похожи.
– Так вы заблудились, – и продолжила, к счастью, не дожидаясь ответа: – Как вы справляетесь с больной?
– Думаю, как пациентка и сиделка мы сосуществуем неплохо.
– И очень она больна?
– Когда как. Вам известно, кто я. Можно узнать, кто вы?
– Валери Стреттон.
– Миссис Стреттон.
– Можете и так меня звать, – ответила она. – Теперь я живу здесь. У меня свои апартаменты. Я почти никого не вижу. Из башни лестница ведет в парк. Я ото всех отгорожена. Вот так.
– Миссис Стреттон, вы являетесь…
– Свекровью… – добавила она.
– Вы – мать капитана.
– У нас в доме довольно сложные семейные отношения, сестра, – слегка вызывающе засмеялась она.
Я обратила внимание, что на лице у нее яркий румянец с фиолетовым оттенком на висках. Должно быть, сердце. Похоже, что вскоре мне придется ухаживать и за ней.
– Чашку чая, сестра?
– Вы очень любезны. С удовольствием, – таким образом у меня появится возможность поговорить с ней.
У нее, как и у ее невестки, была спиртовка, на которую она поставила чайник.
– Вы хорошо устроились здесь, миссис Стреттон.
– На большее я не рассчитываю, – улыбнулась она. – Леди Кредитон очень добра ко мне. Она всегда прекрасно относилась ко мне.
– Убеждена, что она замечательная женщина, – она не заметила иронию в моем голосе. Мне следует сдерживать свой язык. Говорю, не думая. Мне хотелось завоевать ее доверие, потому что она – мать одного из двух мальчиков, которые почти одновременно родились от одного отца, но от разных матерей, под одной крышей – ситуация прямо из оперы Гилберта и Салливана за исключением того, что никто не счел это неприличным. Надо взглянуть на портрет сэра Эдварда в галерее. Ну и характер у него был! Какая жалость, что он умер! При нем этот замок был бы еще восхитительнее.
Она спросила, как я живу и нравится ли мне моя работа. Должно быть, моя профессия чрезвычайно интересная, но она выразила опасение, что временами я устаю. Еще одна, кто не любит мою капризную пациентку. Неужели она никогда не навещает ее? В конце концов она является ей свекровью.
Я ответила, что обычно справляюсь с пациентами и не думаю, что нынешняя чем-то отличается от предыдущих.
– Ей не следовало приезжать сюда, – в ее голосе звучала ярость. – Ей следовало остаться у себя на родине.
– Да, наш климат вреден ей, – отметила я. – Но, вероятно, она предпочитает жить здесь, потому что это дом ее мужа, а счастье – лучшее лекарство.
Она приготовила чай.
– Я сама его смешиваю, – сообщила она. – Чуточку индийского и «эрл грей», секрет заключается в том, что надо согреть чайник и дать ему высохнуть, вода же должна лишь дойти до кипения.
Я вежливо выслушала урок по приготовлению чая, гадая, много ли я смогу выведать у нее. Решила, что не много. Она – не сплетница. Уверена, в ее жизни было столько секретов, что она не станет разбалтывать чужие. Как мать капитана она представляет огромный интерес. В молодости она, наверняка, была очень хорошенькой. У нее были пышные волосы, хотя и седые, – наверное, в прошлом была блондинкой – и яркие синие глаза. Просто красавица! Неудивительно, что сэр Эдвард не устоял. Но прямо у себя дома! Ему, по- видимому, пришлось проявить немалую… ловкость. Без сомнения, его сын пойдет по его стопам.
Я сделала глоток.
– Вы, должно быть, знаете каждый уголок замка, – предположила я. – Мне никак не разобраться в его географии.
– Не беда, ведь благодаря этому я имею удовольствие принимать вас.
Хотела бы я знать, что скрывается за ее словами. Уверена, что в ее характере таится нечто, что скрыто от постороннего взгляда. Странную ведет она жизнь, под одной крышей с леди Кредитон. Это самые необыкновенные женщины на свете.
