– Да уж, и год от года все больше уважают! А что ж, если б не мы, тут бы атори всех повырезали! Значит, надо уважать.
– Господин Фулетте, а вы как же теперь в Ларран отправитесь? – спросил Эшуд. Неужели один?
– Нет, конечно, – посерьезнел сержант. – Мы хоть и убиваем почти всех, но случается, что и пройдут один-два мимо крепости. На дороге с такими встретиться не приведи Небо… Вы тоже будьте осторожны, на дороге к Сошу неспокойно. Лучше всего купите арбалет. Здесь хорошие и недорого.
– Мы не при исполнении, – напомнил «грач».
– Ну и что? Мало ли что нельзя! Представьте, днем арбалет может у вас спокойно лежать в мешке, а ночью – кто вас увидит? Правда, купить не так уж просто, вас никто не знает… Вот я в Ларране продал бы вам легко. Но… – Фулетте пригнулся к столу, – но представьте, все уже распродал еще по дороге в Иштемшир. Спрос имеется… Неспокойно. Да что там, говорят, что уже и за Грохеном, на востоке, неспокойно! Хотя мы, конечно, дошли тихонечко, только гимны эти измучили.
– Так как же вы в Ларран? – напомнил Леппе, с интересом наблюдая за Эшудом. Самый черный «грач» дегустировал хлебное вино, озадаченно подняв брови и облизывая губы. – Вас тут, наверное, несколько человек задержалось, да?
– Нет, я один в этот раз. Лейтенант хотел было со мной, даже отпустил носилки, но быстро нажрался и уснул, так что его увезли на тачке, как капусту, представьте себе! Ничего, прибьюсь к княжеским молодчикам. Я имею в виду ларранцев.
– Да, я слышал, что там у вас тоже есть князь. Ваш-шас, верно? Говорят, невелика его власть?
– Да просто никакой. Так, сиволапыми своими командует, какие остались… – Сержант опрокинул в себя стаканчик принесенного девкой вина и осуждающе посмотрел на Нетоле: – Зря вы, господин «грач», взяли эту хлебную гадость. Желудок испортите, даром что дешевое, как вода.
– Да, вкус так себе, – вынужден был признать Эшуд. – А запах вообще ужасный. Пожалуй, не буду допивать. Принеси нам кувшин обычного!
Девка кивнула и опять скрылась в кухне. Леппе тоже попробовал на язык хлебное и едва не сплюнул. Это было и не вино вовсе!
– Гадость! – поддержал Фулетте. – Не из ягод, а из зерна, в таких больших вонючих чанах местные сиволапые его делают. И представьте, многие пьют! Почти в каждом кабаке теперь подается. За дешевизной люди гонятся, вот что их губит.
– И когда же в Ларран пойдут люди князя? – спросил Ал, принимаясь всухомятку за еду.
– Ночью. Они ждут, пока торгаши на рынке не начнут закрываться, тогда и берут что надо по дешевке. Князь большой эконом! А что ему остается, ха-ха! Ночью они пойдут назад, ну и я прибьюсь. Дошагаем до границы, а там есть один трактирчик, где я уже как дома. Поспим и утром дальше, к Ларрану… Нет, представьте, я не жалею, что записался в Орден. Вокруг друзья, надежные проверенные товарищи, жизнь дешева, жалованье не задерживают, начальство дальше Вессена не загонит… – Сержант говорил с полным ртом, обильно плюясь недожеванной пищей, так что иштемширцам поневоле пришлось немного отодвинуться. – И вам бы посоветовал. Вы еще молоды, что вам делать в полиции? А в Ордене другое дело. Знаете, я люблю облавы. Убивать с чувством святой правоты – это, представьте, ничто не может заменить.
– Они в самом деле выходят из леса каждый день?
– А то как же! Голые, злые… Ну, есть, конечно, атори, которые поумней. Те прячутся в лесу, дубинками обзаводятся. Месяц назад во время вылазки один такой спрыгнул прямо на голову моему приятелю, Абдей- кану. Он с севера… был. Убил его, схватился за арбалет, за саблю, но не убежал. Вот этой рукой я его… – Ордынец взмахнул кулаком, показывая нанесенный удар, и выбил из рук подошедшей кабацкой девки поднос с кувшином вина для «грачей».
Девка вскрикнула и затрясла подолом, отвернувшись от клиентов. Хохоча, сержант наподдал ногой по черепкам, промахнулся и едва не повалился со стула. Тут же к столику из противоположного угла кабачка двинулись двое молодцов:
– Вам бы лучше уйти.
Леппе хотел тоже встать, но Нетоле схватил его за
– Да, представьте, вышибал тут полным-полно! Но ордынцу они ничего не сделают, уважают! – Фулетте даже помахал рукой молодцам. – Уйду, мало ли таких гадюшников – вон, на каждой улице! Или сразу к «Ларранской берлоге», княжеские все там.
«Грачи» его не слушали. Девка все трясла подолом. Смысла в этом было немного, все равно огромное пятно останется. Но не пятно интересовало иштемширцев, а оголившаяся икра служки. Она носила гольфы, довольно короткие, и вот из-под левого высовывалось чудовище. Яркое, даже красивое, сияющее красным и черным, синим и зеленым, с огромными глазами, кудрявой гривой и длинным раздвоенным языком, высунутым из раскрытой пасти. Удивительная голова венчала грациозно изогнутую шею, а рядом была видна часть когтистой лапы.
– Не пялься так. – Эшуд, первым заметивший картинку, толкнул в бок Хромого. – Слышишь?
– Что за бред?! – Леппе схватил кувшин и щедро плеснул себе в стакан хлебной вонючей отравы. – Надо что-то делать.
– Ничего не надо делать.
– Но только атори носят на себе рисунки – это печать Подземного Князя! Девку надо убить немедленно!
– Не смей!
Они выпили, а когда опустили стаканы на столешницу, служка уже ушла в сторону кухни. Вышибалы вели ласковую беседу с похохатывающим сержантом, явно пытаясь определить, насколько он пьян. Поглядели они и в сторону «грачей» – Нетоле улыбнулся и покачал головой: нет, мы не с ним, мы не будем затевать драку.
– Может быть, она прямо сейчас на кухне народ губит, – прошептал Леппе. – Или уже убила кого-то. Кормит тут всех… Возьмет и отравит!
