Приданные нам крейсера опустошили свои трюмы и ушли в гиперпространство. Объединенный ударный рой приближается к цели, пока еще медленно, но с каждой секундой все быстрее и быстрее. Вычислительные ресурсы корабля полностью заняты управлением роем, он не разговаривает ни со мной, ни с Машей. Ему тяжело – численность роя превышает привычную для корабля в восемь раз. Корабль считает, что должен справиться, у него, собственно, и нет другого выхода. Уже поздно размышлять о том, достаточно ли у нас сил, мы уже вступили в бой, теперь все просто – или мы, или нас.
На центральном экране рубки ударный рой подобен огромному пузырю диаметром около десяти тысяч километров. В околопланетном космосе минимальное расстояние между соседними торпедами составляет более двухсот километров, иначе гравитационные двигатели будут мешать друг другу, пытаясь оттолкнуться не от космического вакуума, а друг от друга. Лишь когда рой приблизится к планете и плотность вакуума возрастет, торпеды смогут сблизиться.
Согласно расчетам корабля, время подлета торпед к планете составляет двадцать пять часов. Если нам повезет, рой будет обнаружен только в последний момент, когда гравитационные волны «Шершней» сдвинут спутники связи с орбит. Конечно, можно было направить траекторию роя в обход, но массивные спутники – это не только демаскирующий фактор, но и отличное средство быстро и с минимальными потерями энергии затормозить или развернуть торпеду, оттолкнувшись гравитационным вихрем не от единичных атомов в космическом вакууме, а от здоровенной железяки. А если еще эта железяка движется в нужном направлении и с нужной скоростью, результат получается воистину потрясающим. Спутник улетает в дальний космос по гиперболической орбите, а десяток-другой торпед, развернувшись буквально на пятачке, отвесно падают на планету со скоростью, превышающей вторую космическую.
Хорошо, что над планетой гиббонов висит так как много спутников. Плохо, что их не настолько много, чтобы обеспечить инертной массой все торпеды роя. Но на первую волну в две тысячи «Шершней» их хватит, торпеды должны свалиться на планету, как снег на голову.
Точка выхода из гиперпространства была выбрана очень удачно. С одной стороны, недалеко от планеты, а с другой стороны, в стороне от межпланетных трасс гиббонов. Интересно, это случайное везение или результат долгой работы кораблей-разведчиков? Не знаю, да и какая разница? Главное – результат, а как именно он достигнут – дело десятое.
Шли часы и мое нервное возбуждение постепенно улегалось. Трудно долго нервничать, когда ничего не происходит. Рой приближается к планете со скоростью пять километров в секунду и эта скорость все время растет, но космические расстояния таковы, что на экране рубки корабля движение торпед абсолютно незаметно. Ты сидишь, ждешь, нигде ничего не происходит, ты понимаешь, что в любой момент эта вялотекущая тягомотина может взорваться режущими снопами рентгеновского излучения, наполнить космос раскаленной плазмой и тогда… Нет, лучше об этом не думать. Я не суеверен, но все равно не люблю думать о том, чего боюсь. А сейчас я очень боюсь, что наш рой обнаружат раньше, чем он это позволит. На такой дистанции у гиббонов еще есть шансы выстроить непробиваемый щит планетарной обороны. Шансы не очень большие, абсолютно непробиваемых щитов не бывает, а если он пропустит пусть даже один процент торпед роя… Нет, пусть лучше все идет по плану.
Если все пойдет по плану, то менее чем через сутки плавающий в космосе сине-зеленый шарик вспыхнет, как новая звезда, ненадолго, всего на пару минут, а когда вспышка угаснет, шарик больше не будет сине-зеленым, он покроется черно-белыми пятнами облаков пара и сажи, поднятых в стратосферу тысячами ядерных грибов, эти пятна сольются и спрячут планету от стороннего наблюдателя. И если потом в системе Икс-ноль появится корабль-разведчик чужой расы, ничего не знающей о произошедших событиях, электронные мозги корабля удивятся, почему планеты этой системы не подчиняются закону расстояний. А потом, через много лет, черные облака осядут и жизнь снова пойдет своим чередом. Возможно, несколько сотен или даже тысяч гиббонов переживут катастрофу в подземных убежищах или на автономных космических станциях, но история расы гиббонов закончится. И правильно – нечего бить братьев по разуму психотропными вирусами. Если ты начинаешь общение с незнакомцем с агрессии, будь готов получить адекватный ответ. Или даже неадекватный, асимметричный, как принято говорить у политиков и адмиралов.
Космическая война – дело злое, жестокое и страшное. В космосе нельзя проявлять рыцарские добродетели, нельзя воевать по правилам. То есть, попробовать-то можно, но результат будет плачевным. В поединке ударного флота и планетарной обороны всегда побеждает флот. И дело тут не в количестве торпед и телескопов у каждой стороны, а в том, что планета не может совершить резкий маневр или уйти в гиперпространство, если ситуация на поле боя начала складываться в пользу противника. Планету нельзя одеть в броню, нельзя прикрыть стелс-полем, планета слишком велика, чтобы стать в бою чем-то иным, кроме как беззащитной мишенью. Планетарная оборона может сбить тысячу термоядерных торпед, но тысяча первая прорвется сквозь боевые порядки и распустится огненным цветком на поверхности, сжигая дома и постройки, убивая сотни тысяч живых существ и забивая первый гвоздь в крышку гроба планетарной экологии. Тысяча «Шершней», достигших цели, почти гарантированно вызывают ядерную зиму. А когда на планете начинается ядерная зима, на повестке дня остаются только два вопроса: выживет ли на планете хоть кто-нибудь и смогут ли выжившие отомстить. И если координаты метрополии врага так и остались тайной для поверженной расы, ответ на второй вопрос очевиден.
Стоп! Гиббонские агенты есть на Земле, по крайней мере, гиббонский резидент прибыл на Хесперус с Земли. Получается, координаты Земли известны гиббонам? Тогда что мы тут делаем?! Это же самоубийство! Сейчас мы устраиваем армагеддон в системе Икс-ноль, а завтра или послезавтра гиббоны нанесут ответный удар по Земле. Надо немедленно остановить операцию!
– Корабль! – позвал я. – Атаку надо остановить. Обнаружились новые обстоятельства.
– Какие обстоятельства? – спросил корабль. – Погоди, не отвечай, я сам догадаюсь. Ты вспомнил про гиббона, прибывшего на Хесперус с Земли на пассажирском корабле? Ты полагаешь, координаты Солнечной известны гиббонам?
– А ты полагаешь иначе?
Корабль глубокомысленно хмыкнул.
– Ни один человек ни на одной планете и ни на одном корабле не знает гиперпространственных координат Солнечной системы. Эти сведения не сообщаются людям, только корабли обладают этим знанием. Человек может приказать кораблю поделиться информацией с другим кораблем, но корабль никогда не передаст эти сведения человеку в числовом виде. Это правило жестко вшито в программный код любого корабля, для типа данных «гиперпространственные координаты» просто не предусмотрено компактного визуального представления. Все, что доступно человеку – приказать кораблю переместиться в заданную систему или рассчитать маршрут, проходящий через заданные системы. В адмиралтействе сидят не дураки, они давно все продумали. Чтобы узнать координаты Солнечной системы, чужие должны захватить земной корабль, выпотрошить его электронные мозги и извлечь нужные сведения из памяти, а это не так-то просто, там столько блокировок стоит… А если кто-то сумеет преодолеть внешнюю защиту памяти, внутренняя защита просто зачистит всю оставшуюся память и корабль превратится в электронного олигофрена. Гиперпространственные координаты Солнечной системы – самая охраняемая тайна федерации, чужим в нее не проникнуть.
