запустить, а если человек отправился в прыжок вне капсулы, сердце запускать бессмысленно. То есть, непрямой массаж его запустит, но смысла в этом не будет – когда все клетки мертвы, можно сколько угодно гонять кровь по сосудам, тело от этого не оживет. Вот такие дела. Что будем делать?
– Том уже здесь? – спросила Маша.
– Нет, – ответил Генрих. – Я велел ему побыть пока на «Озе», сказал, что у нас технические проблемы и надо немного подождать.
Маша выжидающе посмотрела на меня и сказала:
– По-моему, у нас есть только один выход.
– Бросить Тома и Наташу на Загросе? – спросил я.
Маша кивнула.
– Пойми, – сказала она, – мы сделали для них все, что было в наших силах. Мы должны оставить их здесь.
– На верную смерть? Они ведь даже спуститься на планету не смогут.
– Смогут, – возразил Генрих. – Негерметичен только багажник, салон флаера можно снова наполнить воздухом и спустить их обратно торпедами, так же, как поднимали. На планете никто и не узнает, что с ними стряслось. Тома, скорее всего, еще не хватились, а когда хватятся, он будет уже дома, скажет, что радиостанция сломалась, а потом он ее починил. Ну, еще про дыру в багажнике что-нибудь придумает.
– Нет, – решительно заявил я. – Так нельзя. Если бы не Том и Наташа, я бы сдох прямо в Лурестане.
– Если бы не Том и Наташа, тебе помог бы кто-нибудь другой, – сказал Генрих. – Думаешь, желающих было мало?
– Да хоть бы и много! – воскликнул я. – Ну как вы не понимаете, так нельзя поступать с людьми! На добро надо отвечать добром, неужели вы это не понимаете?
– Все мы понимаем, – сказал Генрих. – Вопрос только в том, где находятся границы допустимого добра. Ты готов ждать на орбите неизвестно сколько времени, пока прибудет транспортс колонистами? Только ради того, чтобы ответить добром на добро?
– Ждать мы не будем, – заявил я. – Мы уйдем в прыжок…
Маша облегченно вздохнула.
– … к Мимиру, – закончил я. – Дождемся, когда у заправки появится пассажирский корабль, реквизируем его и вернемся на Загрос. Мы сможем вывезти отсюда не только тех, кто нам помог, но и не меньше сотни здоровых мужиков-терраформеров. Маша, вакцины на всех хватит?
– Вакцины у нас теперь неограниченно, – улыбнулась Маша. – Тут на борту обнаружилась химическая лаборатория, я провела анализ, восстановила формулу и теперь мы можем синтезировать вакцину прямо здесь. Надо, конечно, проверить, насколько наша версия эффективна… заодно и проверим. Пациентов как раз хватит для нормальных клинических испытаний.
Генрих странно посмотрел на Машу и сказал:
– Сдается мне, психические болезни иногда передаются половым путем. Маша, ты действительно готова совершить два лишних прыжка только ради того, чтобы нашего капитана не мучила совесть?
– Я готова совершить хоть сотню лишних прыжков, – заявила Маша. – Я ведь христианка. Кто погубит душу во имя любимого, тот ее спасет, а кто спасет, тот погубит.
– Софисты хреновы, – пробурчал Генрих. – Ну что мне с вами делать?
– А что тебе остается? – спросил я. – Готовиться к прыжку, что же еще. Или ты хочешь покинуть корабль? Я тебя не держу. Спустим тебя на Загрос прямо сейчас, а вместо тебя возьмем Тома.
Генрих нахмурился.
– Нет-нет, – быстро сказал я. – Не думай, что я хочу от тебя избавиться. Ты отличный инженер, без тебя нам будет тяжело, да и человек ты хороший, я не хочу тебя терять. Но и держать против желания тоже не хочу. Если ты не согласен лететь на Мимир, лучше скажи сразу.
Генрих пожал плечами.
– А может, в этом и есть какой-то смысл, – задумчиво проговорил он. – На Земле о наших приключениях узнают уже скоро, начнут искать… А трех человек отловить гораздо проще, чем сотню. Но Мимир… О нашем визите к Мимиру на Земле узнают через считанные минуты.
– Ну и что? – спросил я. – Ну, узнают, что мы были у Мимира, а дальше что? Погоди… Когда корабль уходит в прыжок, можно как-то определить, в какую систему он направился?
– Вроде нельзя, – сказал Генрих. – Хотя, кто его знает…
– Значит, будем считать, что нельзя, – заявил я. – Короче. Летим на Мимир, ждем, когда у заправки появится пассажирский корабль, захватываем его, возвращаемся сюда, загружаем на борт терраформеров и летим в хорошую старую колонию, где нет психов вроде Фатх-Али и Резы, а есть нормальная демократия, как на Земле.
– Если ты считаешь, что на Земле нормальная демократия… – проворчал Генрих.
– Не цепляйся к словам, – сказал я. – Ну что, приняли решение? Тогда давайте поговорим с Томом, он, наверное, уже нервничает.
Не знаю, поверил нам Том или нет, но, по крайней мере, сделал вид, что поверил. Маша вколола нам очередную порцию вакцины, а через час надо мной опустился колпак реанимационной капсулы. На этот раз я был совершенно спокоен, кажется, я уже привык к регулярным клиническим смертям.
И действительно, гиперпрыжок стал для меня чем-то рутинным и будничным. Неимоверно растянутое мгновение ада, затем сознание гаснет и тут же снова возвращается в судорогах электрошока. Впрыснутые в
