Вторая дорога – на юг. Там стоит село Тина со вторым постом в бывшем сельсовете, рядом наш замок среди руин Моховки, чуть дальше село Лисовское, еще пара деревень, затем мост через речку Половку и, в тридцати километрах от Петровского, четвертый пост и граница Септархии… Если проехать еще километров пятьдесят, попадаешь в Ястребки – столицу Септархии, где правит лорд Манаран. Из Септархии в большой мир одна дорога – через нас – так что мы с Манараном друзья. Если какой товар попросит, мы всегда рады доставить, но чужие фуры через четвертый пост мы не пускаем, сами торгуем.
И, наконец, дорога на запад. Почти сразу же, как выедешь из Петровского, попадаешь в Лупаново – когда-то большое село, с красивой церковью. Лорд Ранлоо, как мимо проезжает, аж облизывается. Дальше – поле с редкими рощицами и в тринадцати километрах третий пост, а за ним владения Таскера.
Если проехать пост Таскера и отправиться дальше, через десять километров попадаешь на развилку. Правая дорога ведет в Щапово, а затем в бывший областной центр Крестов, через который Московская трасса проходит.
Левая дорога ведет в пустоши. Пустоши – это совсем не пустыня, а густой лес с редкими деревнями, затерянными в чащобах, где не знают власти лордов и живут по своим законам. По вечерам пейзаны тайком рассказывают друг другу сказки о пустошах, и, говорят, немало слуг Таскера навсегда растворились в этих лесах. Только когда едешь по узкой, но совсем не разбитой асфальтовой дороге, что проходит через пустоши, то и дело замечаешь выбеленный череп у обочины. Если проехать по пустоши пятьдесят восемь километров (это по спидометру, по прямой меньше), попадаешь в город Лезень, а сразу за ним Московская трасса начинается, та ее часть, что контролирует Megadeath. Вот по этой дороге наши фуры обычно ездят в Москву, и по этой дороге мы поехали перехватывать лорда Кевина. А на севере от Петровского сплошной густой лес и совсем ничего интересного.
Дорога поднималась в гору. Я мигнул фарами, и передняя «Нива» прижалась к обочине. Я обогнал ее, начал снижать скорость, и когда мы перевалили вершину подъема, шел уже на шестидесяти. Я совсем отпустил газ, и машина потихоньку покатилась. На вершине следующего холма показался пост Таскера на границе Эльдорадо и пустошей. Как это всегда бывает, издали пост казался покинутым.
А вот это очень интересно. Рогатки, перегораживающие дорог, оттащены к обочине. Так делают, только когда кого-то ждут в гости. На мгновение у меня отлегло от сердца – пограничники Таскера знают о предстоящем визите Кевина и заранее освободили дорогу. Но я тут же обругал себя – у них же война! Когда армия терпит поражение, солдатам нет никакого дела до визитов вежливости соседних лордов. В такой ситуации думаешь не о приказах командира, а о том, как сохранить голову там, где ей положено находится.
Когда до поста остался километр, я плавно затормозил, развернул машину боком и остановился совсем. Теперь с поста хорошо должен быть виден герб Сакуры на правой передней двери «девяносто девятой». «Нивы» остановились поодаль. Я вышел из машины, оставив винтовку внутри, но прихватив бинокль, который тут же, не скрываясь, навел на здание поста.
Небольшой бревенчатый сруб, три, а скорее две, комнаты. Стандартный дачный нужник поодаль. Рядом ни одной машины, ни одного мотоцикла, ни одного занюханного мопеда. Это неправильно. Я подозвал к себе сержанта из ближайшей «Нивы»:
– Сержант Макаров, ко мне!
– Лорд Рэйзор, сержант Макаров по ва…
– Оружие оставляешь здесь, берешь белый флаг, идешь к посту, – я показал пальцем, – если там кто есть, скажешь следующее. Энрот и Рейхспанцер, объединившись, напали на Эльдорадо, Сакура держит нейтралитет. Из пустошей должна выехать красная «Нива», лорд Рэйзор должен ее встретить. Кто причинит вред этой «Ниве», будет иметь дело со мной. Как понял?
Сержант Макаров повторил приказ, ни разу не сбившись, но его лицо омертвело. Одно дело думать, что началась война, и гнать от себя эти мысли, и совсем другое – знать точно. Пусть война пока у соседей, пусть даже Сакура пока держит нейтралитет, от этого ненамного легче. В новой жизни войны часто распространяются подобно лесному пожару, и тогда – со щитом или на щите.
Макаров ушел вперед, размахивая белым флагом, а я задумался (а когда я задумываюсь, я почти всегда переключаюсь). Мысли о том, есть ли на посту кто-нибудь, и если да, то кто, а если нет, то почему, я сразу отбросил. Скоро увижу, а пока нечего гадать. Размышлял я о другом. Почему, когда мы въехали в Эльдорадо, солдаты Таскера несли пограничную службу как ни в чем не бывало? Они что, ничего не знали о войне? Эх, надо было спросить у Вовки-амбала, что ему сказал сержант с того поста, да времени не было. Думал только о том, как границу проскочить и сюда побыстрее добраться. И все-таки, похоже, пограничники Таскера ничего не знали, и сейчас тот сержант судорожно названивает в Березы (это резиденция Таскера) и никак не может добиться ответа. Не приведи бог оказаться на его месте!
Тем временем Макаров добрался до сруба, постучал в дверь, постоял, постучал еще раз, видимо, не дождался ответа, открыл дверь и вошел внутрь. Через минуту он вышел и поднял вверх скрещенные руки. Внутри никого нет. Я собрался было подъехать к посту вплотную, но вовремя сообразил, что поодаль может быть засада, а термодетектора, чтобы ее обнаружить, у меня нет. Надо посылать солдат, но что им говорить? Прежде всего, времени уже 11:01. Где Кевин? «Уж полночь близится, а Германа все нет», – непонятно почему всплыло в памяти. Ждать Кевина бессмысленно, он, наверное, узнал о войне раньше нас и отменил поездку. Но, на всякий случай…
Я подозвал другого сержанта и, пока он подбегал и докладывался, вытащил из кармана блокнот и шариковую ручку, написал на чистом листе угловатыми буквами сверху вниз «WAR», вырвал лист и отдал сержанту со словами:
– Возьмешь машину и бойцов, подъедешь к лесу. Сломаешь семь больших палок и четыре маленькие, выедешь на шоссе, проедешь километр к пустошам. Выложишь на асфальте вот такой знак. Смотреть на знак будут со стороны пустошей. Вперед!
Солдатам из отделения Макарова я велел подогнать машину к посту и проверить дорогу на предмет мин и колючек, а ежели таковые обнаружатся, убрать. Затем я приказал своей охране смотреть по сторонам и не зевать, снял каску, расстегнул бронежилет, тужурку и улегся прямо в высокую траву. На войне нужно ловить каждую минуту отдыха.
Каждый человек хочет стать умнее. В прошлой жизни немногие понимали, что разум – это не только благословение, но и проклятие. Не один мудрец говорил, что все суета, но одно дело говорить, и совсем другое дело – знать. Как считал великий мудрец Винни-Пух, все в этой жизни фигня, кроме пчел.
Это смешно, пока ты не понимаешь, что пчелы – тоже фигня. И тогда очень хочется побрызгать дихлофосом в улей, отомстить пчелам за то, что они – фигня.
Так рождаются волки.
