– А кому они не нужны? – ответил Егор не слишком уверенно.
Я напряг то, что живет в моей голове, и оно задумалось. Видимо, на моем лице отразилось что-то необычное, потому что Егор спросил:
– Ты что, деньги добываешь? Прямо сейчас? Я кивнул. Егор испуганно заговорил:
– Да подожди ты, я же так, я от денег, конечно, не откажусь, но если тебе в напряг, я не обижусь, ты же мне не обязан ничем. Если тебе тяжело – так и хрен с ними, с этими деньгами.
– А что, у меня лицо какое-то странное было?
– Да уж, – Егор вздохнул. – Оно как бы… замерцало, что ли. Как будто через матовое стекло смотришь.
– Ни хрена себе! Ладно, буду иметь в виду. Егор поколебался и спросил:
– Так что, не получилось у тебя?
– Не знаю еще. Команду я отдал, оно ее обрабатывает.
– Оно – это, которое…
– То самое.
Я открыл очередную бутылку, налил себе пива и отхлебнул. Мы уже заметно опьянели, но время трезветь еще не пришло. Я отхлебнул еще.
Минут пять-семь мы сосредоточенно пялились в телевизор, а потом внутри моего мозга появилась длинная последовательность букв и цифр. Я вопросил, что это такое, и получил ответ. Не все из этого ответа я понял, но того, что понял, было достаточно, чтобы сказать Егору:
– Принимай номер счета.
– Чего? – переспросил он, явно не поняв, в чем дело. Он, кажется, ожидал увидеть, как перед нами материализуется чемодан с наличными.
– Телесвязь включай в режиме защищенного соединения.
Егор включил телесвязь, мы установили защищенное соединение, и я передал данные во внешнюю память Егора. Он спросил:
– Это что?
– Номер счета. Счет рублевый, количество денег на нем не ограничено. Класть деньги на счет нельзя, получать информацию – тоже. Снимать можно без ограничений. Пин-кода нет, счет на предъявителя.
– И в каком банке такая услуга появилась?
– Не знаю. Честно говоря, и знать не хочу. Думаю, такого банка не существует и счета тоже не существует. Но деньги снимать можно.
– Как?
– Что как?
– Деньги как снимать?
– Обычным образом, как с любого нормального счета, только пин-код не вводишь.
– Это все оно тебе сказало?
– Какое оно?
– Ну это, которое… ну которое не ты.
– Оно. Только не сказало, а… да не важно это.
Егор надолго замолчал. Я подумал, что он мне не поверил, что он думает, будто я над ним издеваюсь. Прошло несколько минут, может, две, а может, и все пять. Мы молча сидели и тупо смотрели в телевизор, который переключился на финансовый канал, я и не заметил когда. Егор курил, я пил пиво, телевизор сообразил, что показывает что-то не то, и погнал эротику. Я удивился, и телевизор переключился на мультики, сериал про Тома и Джерри, говорят, его показывают уже почти сто лет, и люди все еще смотрят.
На кухне раздалось позвякивание, Егор поднялся и через минуту вернулся с охапкой «Гиннеса». Он выглядел удивленным, даже чуточку прибалдевшим. Сказал:
– Сработало, однако.
Мы выпили за то, чтобы чудеса происходили почаще (я уточнил: хорошие чудеса), потом мы выпили за то, чтобы плохие чудеса происходили пореже, потом Егор предложил выпить за наше с Маринкой семейное счастье, а я послал его куда подальше, и дальше мы пили без тостов. Егор заказал натуральные креветки по штуке за килограмм, я сварил их в микроволновке, они оказались ничуть не лучше трансгенных, но все равно, когда кушаешь натуральные продукты, чувствуешь себя крутым, я поделился этой мыслью с Егором, он сказал, что это все пальцы веером, и вообще, по его мнению, «Гиннес» – отстой, а я с ним не согласился, потом мы стали заказывать разное дорогое пиво, по две бутылки каждого… Последнее, что я помню, это как Егор сказал мне:
– Игорь, если тебе нужен апостол, я к твоим услугам. Меня это рассмешило, Егор тоже посмеялся. Я подумал, не убрать ли опьянение, а потом подумал: «Какого хрена?» и ужрался окончательно.
Ночью мне приснились дети-мутанты. Пасмурное небо, холодное серое море, пронизывающий ветер, но мне почему-то совсем не холодно. Холодный серый пляж, не песчаный и не из гальки, а словно из обломков серого кирпича. Или гранита, с такого расстояния не разберешь. Дети, их немного, не больше двадцати, я не различаю подробностей, я просто знаю, что это мутанты. Они стоят неровной шеренгой и неподвижно
