— А ты нет? — Принц посмотрел вопросительно.
— Я все же думаю, Лидиус нашел свой берег. Он сыграл свою роль до конца. Пусть она и была короткой. Его смерть не менее важна, чем твоя жизнь. Потому что не умер бы он — не жил бы ты. Парень определенно нашел свой берег.
— Спасибо.
— Я действительно так считаю.
— Еще раз спасибо. — Рурт придвинулся ближе к товарищу и похлопал его по плечу. — Есть волны маленькие. И есть большие.
— Понимаю, о чем ты.
— Лидиус был большой волной. Он сделал огромное дело.
— Как и все, кто погиб рядом с нами, — добавил следопыт.
— Да, все они были большими, — согласился Рурт.
— Уж точно не теми, которые и с ветром, и без него — все равно незаметны. Ведь есть же такие, кто к берегу не стремится.
— Наши товарищи стремились…
Они еще смотрели на волны, когда за их спинами появился Пейерус:
— Друзья мои, пойдемте в каюту. Суниш теперь далеко, но это не уменьшает опасности. Враг не дремлет. Он ищет.
Рурт и Манус повернулись к помощнику воала. Он выглядел очень спокойным. Но внутреннее напряжение, казалось, охватывало каждую частичку его тела. В самый последний момент Пейерус, вопреки указаниям наставника, решил продолжить путь вместе с отрядом.
— Пойдемте.
Туанец не взглянул напоследок за борт, но когда он шел за Пейерусом, в глазах его оставалась морская поверхность с множеством волн, одной из которых был Лидиус, принявший смерть вместо принца, тем самым нашедший свой жизненный смысл. И эта волна нашла свой берег…
Спускаясь по узким ступенькам, Рурт понял, что потерял концентрацию. Он тряхнул белокурой шевелюрой, выбросил из сознания картинку. В его новом мире можно и голову потерять, размышляя подолгу и предаваясь сравнениям. Тогда уж точно гибель Лидиуса будет напрасной. А принц этого не хотел.
Они позавтракали горячим супом и жареным мясом. После этого определили дежурство: даже далеко в море на борту корабля они не собирались отступать от этой меры безопасности.
Принцу досталось право отдохнуть первым. Он прилег на полку-кровать, но уснул не сразу, прислушивался к звукам, даже к собственному дыханию, представлял, как будет действовать в случае внезапной атаки — в каюте, на палубе. За этими мыслями и ушел в темную пропасть сна.
VII. Другие волны
— Вот и славненько! — Жук улыбнулся удаляющемуся высокому причалу. — До свидания, Суниш! Но не прощай!
— Мы еще вернемся, — прохрипел неровным голосом Инога, бросив грести. — Карнавал долгий, а богатств там немеряно!
— Людишки целый год копили деньги, а лишились их в один момент! — присоединился к беседе Псаль.
— И еще большего лишатся! — добавил Инога. — Мы вернемся! — Он погрозил кулаком в сторону пристани.
— Хорош болтать! Команды не было! — прервал их самоуверенные возгласы Жук, которого разбойники звали своим «капитаном». — Налегайте лучше на весла! Еще от берега толком не отошли, а вы раскудахтались! Давайте гребите лучше!
Все подчинились. Жук же развернулся спиной к причалу, увидел впереди большой темный силуэт.
— Он что там делает?!
— Это «Пулатец», капитан, я знаю, — нашелся Псаль.
— Откуда?
— Я там бывал, узнаю его мачты.
— Давайте южнее от этого корабля!
Жук снова повернулся к берегу. Там пламя пожара уже разрослось настолько, что озаряло полнеба. С одной стороны, пожар добавлял видимости, с другой — являлся отвлекающим моментом. Вряд ли кому-то сейчас есть дело до их небольшой лодки, когда в порту творится такое.
— Всем молчать, гребите! — скомандовал капитан. Они проходили совсем недалеко от «Пулатца».
Приближался рассвет. Но был шанс достаточно удалиться от берега до того, как утро окончательно вступит в свои права. А там уже можно и небольшой парус распустить…
— Давай! — негромко, но властно командовал Жук.
Главарь разбойничьей шайки стоял на носу лодки, широко расставив ноги. Он возвышался над остальными четырьмя мужчинами и выглядел довольно грозно.
Лицо его было вполне разбойничьим: грязные длинные волосы, густая щетина, высоко заходящая на щеки, ужасный шрам справа — от верхнего века до середины лба, сломанный приплюснутый нос. А когда он прикрикнул на своих — немногим более красивых — подельников, состроил такую неприветливую гримасу, которая в сочетании с его внешностью создавала поистине устрашающее впечатление.
На главаре были узкие штаны, заправленные в изрядно поношенные высокие сапоги с металлическими носками. Темно-зеленый плащ его был распахнут, в предрассветных сумерках на груди поверх выцветшей голубой рубахи поблескивал отсветом далекого пожара огромный золотой кулон — один из свежих трофеев.
Прошедшая ночь была удачна: еле дотащили мешки до своей лодки.
Хотелось не останавливаться на достигнутом и, пока продолжается карнавал, вернуться в столицу Бу-тинами еще не один раз. Однако сейчас важным было поскорее убраться подальше…
— Налечь на весла! А то собрались они возвращаться! Сначала это увезите без происшествий!
Главарь говорил уже громче, не боясь, что его услышат, — «Пулатец» остался позади.
— Да кто ж теперь нам помешает, Жук?! — недовольно прохрипел Инога.
— Я уже сорок два года Жук! И за эти годы привык к тому, что жизнь не всегда идет так, как хочется. Иногда и неприятности случаются. Ты понимаешь, о чем я? А? Или умишко слабоват?
— Я-то понимаю, да…
— Хватит! — взревел капитан.
— Сорок два года… Тебя что, сразу Жуком назвали?
— Заткнись!!!
На этот раз гримаса капитана была еще ужаснее и заставила уткнуться взглядом в дно лодки даже прожженного разбойника Иногу.
Их путь лежал в сторону острова Лок, что в переводе с древнего наречия означает «дикий». Остров действительно был диким, не обжитым человеком и небольшим по размерам. Он являлся не единственным в этом море, но далеким от других островов и в то же время самым ближним к берегам Бутинамии и ее столицы. На время карнавала Лок стал пристанищем разбойничьей шайки, пятеро членов которой должны были грабить гостей и хозяев праздника и еще пятеро постоянно оставаться на острове. На следующий раз пятерки менялись, а старшим во второй группе, как и в любом случае при отсутствии главаря, становился
