III. Прошлое и настоящее
На большой Дворцовой площади трудилась добрая сотня людей с метлами и носилками. После таких массовых гуляний, какие прошли в городе по случаю Дня Рождения наследника престола, казалось, и за неделю не привести площадь в исходный вид. Но люди справлялись и уже отчистили от последствий праздника большую часть. Запряженные рабочими лошадками телеги наполнялись мусором быстро, затем покидали площадь. Им на смену подкатывали новые, и снова полные уносили с собой за город напоминания о былом празднике.
— И как я набрался? — пытал принц Рурт своего верного слугу Брама.
Невысокий молодой парень с короткими черными волосами, стриженными «под горшок», и похожим на картофелину большим носом был на две головы ниже хозяина.
— Мы вместе дошли до вашей спальни. Потом вы открыли дверь и сказали, что дальше пойдете сами, — отвечал слуга, выпячивая глаза. — Но вы были вполне…
— Вполне вменяемым или вполне невменяемым?
— Вменяемым! Конечно, вменяемым! — Слуга будто оправдывался.
— Почему тогда я ничего не помню? — Рурт прищурился, намекая Браму, что чувствует подвох.
— Я не обманываю, мой господин! — не сдавался Брам.
— Зачем же ты пошел меня провожать? Я что, до спальни не могу дойти без твоей помощи?!
— Ну-у-у… Вы-ы-ы… — Слуга замялся, склонил голову набок и опустил глаза. — Вы слегка пошатывались… Но только слегка! — Он снова поднял взгляд. — Вы были не против, чтобы я проводил. Но шли сами, без моей помощи. И все понимали. Даже спросили меня, попробовал ли я какое-то вино… сейчас… э-э…
— Ладно, оставим! Еще что-нибудь я говорил?
— Да, в основном про Бризу, вашу суженую. Говорили, какая она хорошая и что очень ее любите…
— А еще?! — Взгляд Рурта оживился, правая рука в нетерпении затеребила рукоятку короткого меча, висящего в ножнах на поясе. — Еще что-нибудь говорил?! Вспоминай все! — Сам того не заметив, он схватил Брама за грудки и почти приподнял над землей.
— Сказали, что наконец дождались, — поспешно заговорил слуга, желая поскорее удовлетворить любопытство наследника. — Сказали, что через несколько дней станете самым счастливым человеком на Круме, сказали про Целование…
— Много же я говорил. Ничего не помню… Принц отпустил беднягу. Брам выдохнул с облегчением.
— А еще вы меня точно так же трепали, останавливаясь через каждые три шага, — сказал он уже обиженно, призывая к состраданию. — Хватали за грудки и кричали: «Ты представляешь! Ты представляешь!»
Рурт, улыбаясь, хлопнул коротышку по плечу так, что тот чуть не упал.
— Ладно, не обижайся, — ответил наследник. — Просто я на самом деле очень счастлив!
— Верю-верю, мой господин. Но рука у вас все равно тяжелая. — Брам не знал, что делать: либо хвататься за ушибленное плечо, либо поправлять свой блестящий зеленый камзол.
— Послушай, а Бриза когда ушла? — Рурт снова насторожился.
— Около десяти часов. Вы проводили ее до экипажа. Поблагодарив вас, она вместе с родителями уехала домой.
— Очень хорошо. — Наследник довольно кивнул.
— Рад служить! — Брам вытянулся по струнке, но это действие все равно не придало ему серьезного вида. Внешность слуги непременно оставалась комичной.
— Значит, проводил, — принц разговаривал уже сам с собой. — Хвала Всесоздателю! Проводил… все в порядке…
Рурт снова повернулся к слуге, который на всякий случай сразу отвел пострадавшее плечо, подставляя здоровое.
— Иди, занимайся своими делами! Молодец! — Принц замахнулся ладонью, но остановился, пожалев собеседника.
Брам откланялся и поспешно скрылся в воротах дворца. Наследник, в свою очередь, спустился по широким ступенькам на площадь, где его ждал конюх. Усатый мужчина держал за узду огромного белого жеребца. Конь, мощный и прекрасный в этой мощи, был под стать своему хозяину. Гладкие бока лоснились на солнце, длинная шелковистая грива свешивалась на один бок — ее вычесали так, что волосок отделялся от волоска.
Рурт, несмотря на великанский рост — и свой, и коня, с легкостью запрыгнул в седло. Жестом поблагодарив конюха, он пустил жеребца галопом, и тот помчался по широкой площади, распугивая ворон. Птицы, роившиеся над подготовленными к вывозу остатками вчерашнего пира, недовольно загалдели.
Верный Буреход стремительно нес всадника по Главной улице к переулку Трех Часовщиков, где стоял одноэтажный домик семейства Гоинамонов. Там жила ненаглядная возлюбленная принца — прекрасная Бриза.
Рурт нашел девушку в скромном саду в восемь деревьев. И пусть он был совсем небольшим, но никакой, пусть на миллион деревьев, сад невозможно было сравнить с этим, когда в тени его укрывалась Бриза. Юная красавица сидела, покачиваясь на устроенных под толстой веткой качелях, состоящих из двух потертых канатов и узкой дощечки-сиденья. Канаты украшались вьюном с круглыми листьями. Между листьями нежными вспышками выглядывали бледно-розовые бутоны.
Вьюн цветет лишь несколько дней в году. Сейчас наступило такое время, и цветы были хороши. Но они являли собой лишь блеклое обрамление тому совершенству, что сияло между канатами. Девушка, сидящая на качелях под кроной старого дерева, была настолько прекрасна, что у Рурта участилось дыхание.
Обеднев, род Гоинамонов не потерял аристократичных черт во внешности своих представителей. Форма лица девушки, овального, со слегка вытянутым подбородком, говорила о благородном происхождении. Маленький прямой нос, четко очерченные линии губ, ярких и сочных, тонкие черные брови, большие выразительные глаза с длинными густыми ресницами — все в ней было прекрасно! Все черты казались Рурту совершенными и в совокупности составляли лицо девушки его мечты, его идеала. Представить себе что-то более впечатляющее он был не в силах.
Бриза покачивалась с беззаботным видом маленькой девочки, задевая босыми пальцами ног невысокую траву под собой. Голову она склонила набок, к утонувшему во вьюне канату, так, что один из цветков касался виска и был словно вплетен в ее волосы. Тяжелая темная коса, огибая грудь, кончиком ложилась на сведенные вместе узкие бедра, прикрытые тонким шелком платья.
— Рурт! — Девушка грациозно спрыгнула с качелей, сделала шаг ему навстречу и в нерешительности остановилась. Хотелось броситься к милому в объятия, но сделать такое не позволял этикет. До Целования они еще не жених и невеста. Потому она лишь ласково улыбнулась и склонилась в легком поклоне, как требовал тот самый этикет.
— Здравствуй, о Бриза! — Ответный поклон принца получился неловким. Парня переполняли чувства.
Чем ближе становилась их будущая совместная жизнь, тем большую робость испытывал Рурт в присутствии своей возлюбленной. Скоро избранница станет его законной женой. Отношения между ними изменятся, наполнятся новым содержанием. Теперь принц смотрел на Бризу с трепетом в сердце и плоти. Это была не та беспечная голубоглазая девчонка, с которой они прогуливали занятия, а потом сочиняли
