Бродить по миру в рубище скитальца
Будить в сердцах любовь и врачевать больных
Все также в раны вкладывая пальцы
А самый молодой из них – стилом
Воздвигнет храм, которого основа
Тот, кто собрал тринадцать за столом
Но Словом был сперва – в начале было Слово
Ушедший в Рим – другой – на склоне лет
Взяв кисти непослушными руками
Напишет первый поясной портрет
Того, чей след и Свет – за облаками
Но ночь пока – всё сбудется потом
Их ждут кресты, костры, бичи и камни
А эта ночь нежна…
Тринадцать за столом.
Вино и хлеб. И лунный мёд сквозь ставни.
Свершилось – он ее поцеловал
Неважно – где, неважно – кто, впервые
Как будто петли оборвав дверные
К ней Бог вошел и вечность даровал
Над ней уже безумствуют с утра
Ветра и распевают «а капелла»
А после полночь сделалась светла
И сердце к звездам выпрыгнуть хотело
Над нею счастье строит купола
И светлый рай рисует ангел мелом
Но вечность девочке с её земным уделом
Как туфелька хрустальная мала…
Когда уходят поезда
Из Ниоткуда в Никогда
То им с перрона машут вслед
Никто, Ничто, Никак и Нет
В их черных окнах, как в воде
Плывёт бескрайнее Нигде
И исчезает без следа
В необозримом Никуда
Их гонит грусть во весь опор
Из Неверленда в Невермор
Но некрасива и груба
Их ждет в засаде Несудьба
Она меняет свет на тьму
И Нипочём на Никчему
И гибнут, гибнут поезда
Из Ниоткуда в Никогда…
Но есть Любовь, а значит чудо
Пока сильнее, чем беда
Она берётся Ниоткуда
И не уходит в Никуда
Ей машут вслед густые кроны
И в стекла ей дожди стучат
Летят, летят ее вагоны
Огни её летят, летят…
И мчатся, мчатся поезда
Из Ниоткуда в Навсегда
Когда-нибудь я стану облаками
И превращусь в холодный белый дым
А после – просто снегом под ногами
Морщинистым, ворчливым и седым
Потом я стану речкой или прудом
И вдаль рванусь в весенней гонке рек
Но человеком я уже не буду
Из облака – какой же человек?
А мой любимый пусть живет и дышит
И различает звуки и цвета
Не ведая, что облако над крышей
Когда-то было облачком у рта.
В рояльной купели кипит через край
Забытое тёмное танго
И пальцы ведут в механический рай
Святых подкаблучного ранга
Гремит молоточками мастеровой
Мелькают бемольные крылья
И пахнут аккорды могильной травой
И ветром, и фетром, и пылью
Но там – на дощатом скрипучем плато
Оплаканы шелестом кружев
Принцесса и некто (а может – никто?)
КружАт (или, может быть – крУжат?)
И полночь подносит оконца к глазам
Щекочет ресницами леса
И ломкое танго танцует гроза
Но лучше танцует принцесса
Про пьяные пальцы и пальмы в горшках
