горячего бедра, но она понимает мое движение иначе, ей кажется, что я освобождаю для нее место, и она укладывается рядом со мной. Некоторое время она лежит, не двигаясь, но больше десяти секунд ей не выдержать.
– Как ты тут у меня? – спрашивает она и учиняет мне проверку. – Ух, как у нас тут все плохо, – говорит она.
– Я себя неважно чувствую, – бормочу я слабым голосом.
– Уж не от Таньки ли заразился? – спрашивает она, измеряя меня насмешливым издевательским взглядом. Я молча произношу что-то непечатное. Она продолжает трудиться, пытаясь привести меня в нужное ей состояние, но я лежу, словно мертвый. – Ну, ладно, – говорит она, – придется прибегнуть к более действенному средству.
Она встает, на ходу сбрасывает с себя юбку, оставаясь в колготках, трусиках и полупрозрачной блузочке, достает свою сумочку, выуживает оттуда видеокассету и заправляет ее в магнитофон. Вооружившись пультом, она снова укладывается рядом со мной. Вспыхивает экран, на нем – пара, занимающаяся любовью. Скосив глаза на Светку, вижу ее завороженный взгляд. Она прикусила губу и смотрит во все глаза, все больше наливаясь своим хищным желанием. Парочка на экране старается во всю – старается для себя, не для зрителей, и тем сексуальнее эти кадры. Крупным планом – лицо женщины, подрагивающее в ритмичных движениях, и нарастающие в такт им стоны. Я закрываю глаза. Слышу, как Светка, чертыхнувшись, манипулирует пультом. Я лежу с закрытыми глазами. Картинка на экране, судя по всему, изменилась, потому что я слышу новые звуки – это тоже стоны сладострастия, но уже другой женщины. Голос чуть хрипловатый, но какой-то детский. Я лежу, не открывая глаз. Голос кажется мне знакомым, словно я где-то уже слышал его. Я слышу, как сопит рядом со мной Светка – ее заводит происходящее на экране, а я лежу словно труп в морге и только слушаю. До чего же знакомый голос, похожий на крики подстреленной чайки. Я слышал его совсем недавно. Вдруг мороз подирает у меня по коже, и я открываю глаза… Я вскакиваю, словно меня кипятком окатили: на экране я и Танька, она лежит, уткнувшись головой в подушку и выставив мне свою пятую точку, которую я охаживаю под Танькины сладострастные всхлипы.
Несколько секунд я пребываю словно в нокдауне, потом сознание возвращается ко мне, я вспоминаю немудреную обстановку Танькиной комнаты – кровать, книжная полка с десятком книг, фотография улыбающегося человека с сачком, открытый зев которого словно бы смотрит на меня… И тут я начинаю понимать. Вот, значит, куда завела ее эта неуемная жажда сладострастия. Она и дочку готова использовать в своих экспериментах-поисках! Вот, значит, как – снимает своих любовников в постели с дочуркой, а потом получает от этого какой-то извращенный кайф.
Я перевожу взгляд на Светку – глаза ее лихорадочно блестят. Но она ошиблась. Эта пленочка произвела на меня совсем не то впечатление, на которое она рассчитывала. Я все больше загораюсь праведным гневом.
– Как ты могла?! – кричу я ей. – Сука!
Выражение ее лица меняется. Она откашливается и говорит:
– Ну, ты-то ведь смог…
– Ты… ты меня подставила, вместе со своей дочуркой. Хороша парочка. И давно ты ее эксплуатируешь?…
– Что ты кипятишься-то так? – спрашивает она.
– Как ты могла?! – снова кричу я. – Мать!
– Знаешь, не тебе это говорить… – Она, видимо, еще не может понять, что между нами теперь все кончено, она думает, что я проглочу это, успокоюсь и лягу к ней в постель.
– Сука! – снова кричу я. – Убирайся отсюда! Сука! Сука! Сука…
Сердце у меня колотится так, что отдается в голове. Я слышу какой-то звон, настойчивый, тягучий. Звон и стук в голове. Стук и звон, звон, звон. У меня, наверно, приступ какой-то начался от всех этих дел.
Я не могу понять, что происходит.
Звонок звенел все настойчивее. Наконец я продрал глаза. Я лежал на своей постели, сквозь штору в комнату пробивался дневной свет. Звонок смолк. Я вскочил на ноги и отдернул штору. За окном светло, солнце – там, где я привык его видеть, просыпаясь по утрам. «Черт возьми!», – сказал я себе. В голове у меня тяжесть. «Черт меня подери!» – снова чертыхнулся я. «Господи ты боже мой», – никак не мог успокоиться я. На диване у подушки лежала книга, которую я мучил вчера, пытаясь заснуть. Я рухнул в кресло. За окном стояло субботнее утро. Мы со Светкой договаривались сегодня ехать к ее друзьям за город на шашлыки.
Я снова услышал звонок телефона и потряс головой, прогоняя наваждение. Мне внезапно стало легко и радостно, словно камень с души свалился. Звонок телефона. Я подошел к телефону, снял трубку и услышал Светкин голос.
– Кот, – сказала она, – наши с тобой планы на выходные самым подлым образом разрушены. Звоню тебе с дороги. Меня шеф отправил в командировку в Волхов до понедельника. Вчера вечером сообщил мне сию приятную новость – даже предупредить тебя не успела. Но мало того. У меня Танька заболела. Кот, умоляю тебя, забеги, посмотри, что там с ней. Ничего серьезного, просто у нее вчера была температура. Думала вызвать врача, но тут эта командировка…
Я тяжело опустился на стул.
© 2007, Институт соитологии
