с неба росой, и такая чистая боль, и сладость, и упованье.
Священник закончил читать, и фонарь, следуя за ним, отразился в реке, словно стал растворяться, и от него потекли золотые, красные, зеленые струйки света. Туда, в разноцветную воду, был опущен крест. Белосельцев не видел креста и священника, но почувствовал, как вода наполнилась дыханием, бестелесной силой, стала шире и выше, и течение разносило этот благой дух по ночной реке, мимо снежных круч, наклоненных ветел к далеким лесам и туманным, дремлющим в снегах деревням.
Люди стали разделяться надвое, на мужчин и женщин. Они разбредались в разные стороны по берегу. Разворачивали кульки и свертки, стелили на снег простыни, укладывали на них полотенца. Начинали раздеваться. Босые, стали топтаться на снегу, креститься, боязливо идти к воде. Иные держали свечи, иные пели. Белосельцев видел рядом поющего бородатого старика с костлявыми руками и запавшим животом. С ним рядом топтался отрок, стройный и длинноногий, с худой шеей и круглой, как цветок, головкой. Одно лицо показалось ему знакомым, но он не успел разглядеть его в темноте. Еще один голый человек, осторожно ступавший по снегу, щупающий босой стопой наст, показался знакомым. Белосельцев всматривался в него, но тот прошел мимо, тихо охнул, ступив в ледяную воду, слабо забелев среди темных испарений реки.
Люди шли в реку, ахали, погружались, выныривали. Кто-то пустил по воде полешко с горящей свечой, и она медленно плыла по течению, теплилась, превращаясь в туманный золотой одуванчик.
Белосельцев медленно разделся. Сложил на снег кожаную куртку, сверху опустил на нее остальную одежду. Остался нагим, окруженным холодной ветреной тьмой. На плечи, на живот падал невидимый снег. Босые ступни чувствовали жгущую корочку льда, ломко оседавшую под тяжестью. Мимо него в реку шли белеющие люди, наполняли воду своим теплом, дыханием, и ему казалось, что он знает этих людей. Они были теми, что жили в этом маленьком городке, и теми, что никогда здесь не жили, давно умерли, но теперь появились, чтобы занять свое место в бесконечной реке времени. Здесь, на водах, сошлись великие и малые, грешники и праведники, цари и слуги, великие постники и смолитвенники, и великие бунтари и смутьяны. Среди огоньков, плывущих по течению, был его отец, убитый под Сталинградом, и его мать, прожившая вдовой долгие десятилетия. Теперь, молодые, белотелые, словно ангелы, они шли в воде рука об руку. Мимо прошла его бабушка, распевая псалом, держа в руках маленькое Евангелие с золотым обрезом. Тут были его прабабки и прадеды, и тот легендарный основатель рода, полумифический Тит, чей строгий и спокойный лик украшал фамильный альбом. Здесь был Николай Николаевич, русский пророк, и его ученик Серега, живой, вдохновленный, и они оба тихо пели священную песню. Он узнавал среди идущих по водам своих боевых друзей, не вернувшихся с войн, и прелестных женщин, которых когда-то любил. Все они ступили в темную реку времени, которая омывала их, сочетала, делала единым, бесконечным народом.
Он прошел к воде. Нащупал босыми пальцами корочку прибрежной наледи. Ступил на нее, провалившись в мелкую воду. Ногам стало холодно. Он побрел на глубину, медленно погружаясь, чувствуя, как ледяной ожог подымается от колен к животу. Тело страшилось огненного прикосновения реки, но дух вел его среди обжигающих струй.
Он оставил позади ахающий, поливающий себя из горстей, ликующий и голосящий народ. Смолкали плеск, гогот, многоголосое пение. Он удалялся от них к середине реки, уходил вниз по течению, погружаясь в молчание окрестных снегов, дующий ветер, летящие невесомые снежинки. Ему больше не было холодно. Черные ивы на том берегу склонялись к самой воде. Он ступал по твердому дну среди льющихся чистых течений. Благодарил Бога за дарованный ему век, за божественную тайну, собравшую его из бесчисленных лучей и частичек в думающее, страдающее, ищущее правду существо. Просил у Бога прощения за неверно понятый, ускользавший смысл бытия. Уповал, что в оставшиеся дни, если Богу будет угодно, он откроет ему, через чудо или явление во сне, премудрость мира.
Река текла в прозрачных туманах. Медленно отрывалась от белых снегов, от размытых огней, подымалась вверх, в небо. И он вместе с ней. Таким, нагим и босым, верящим, кающимся, он скоро предстанет пред Господом, на его милосердный и грозный суд.
30 июня 2001 года. Торговцево
