Вниз по течению, скупо дымя, ползли горбатые островки грязно-серой пены. Тихон припомнил, как однажды в Лагере они варили суп – настоящий суп из настоящего мяса. Там тоже всплывали какие-то ноздреватые хлопья, и их вылавливали специальной ложкой. Все это выглядело не слишком эстетично, зато бульон получился превосходный.
– Ну все, хватит, – сказал полковник. – Тут и без нас управятся. Тройка таранов остается здесь. Поступаете в распоряжение десанта, ясно? Сто пятый и сто семнадцатый – за мной. Пора в гнездышко.
Тихон поднялся по склону и встал за Игорем, но заметил, что Влад до сих пор находится у кромки воды. Взяв крупный план, Тихон почувствовал озноб: от середины реки к берегу гребло несколько конкуров, а со пятый, вместо того, чтобы просто и незатейливо их убить, медленно кипятил воду вокруг. Солдаты извивались и что-то по-своему орали, но шесть обожженных конечностей все еще держали их на плаву.
– Сто пятый, прояви гуманизм, – усовестил его Игорь.
– Это не моя идея.
– Что ты несешь? – возмущенно воскликнул Тихон. – Я ничего такого не…
– Ты тут при чем? Как-то раз, еще в Лагере, нам привезли натуральную говядину…
– Два куска: один побольше, другой поменьше, – добавил Тихон.
– У нас не было соли. Пришлось заказать в печке десять одноразовых солонок. Их вскрывали о тот пенек, на котором любила сидеть Алена.
– Да, это ты придумал: часть соли просыпалась, и мы стряхивали с ее задницы… Долго стряхивали. Там уж и не было ничего.
– Ты Тихон. Тот самый, – без всякого воодушевления сказал сто пятый. – Я тебя сразу раскусил, сомневался только.
– Вот, значит… Ну, привет.
– Здравствуй, здравствуй, – процедил он.
– Конкуры же сейчас сдохнут! – спохватился Тихон. – Ты не боишься, что сработают эти… как их… самоликвидаторы, короче.
– Нет. Этого я не боюсь, – со странной решимостью проговорил Влад.
Спохватившись, Игорь стремительно развернул башню и накрыл кучку барахтавшихся солдат мощным залпом. Вода встала стеной, но так и не опустилась – брызги распались на взвесь, а та, шипя и стреляя, расстелилась по берегу тяжелым маревом. На месте взрыва закрутилась воронка, но тут же разгладилась и покрылась мелкими, какими-то невероятно умиротворенными волнами. Течение сносило следы смерти вниз, подальше от глаз, прочь из памяти. Часов через сто на колонии все восстановят, и можно будет отдыхать не хуже, чем раньше. А на месте уничтоженного поселка поставят эффектный и жутко дорогой монумент – лишняя достопримечательность курорту не повредит.
– Ты что это удумал? – грозно спросил Тихон. – Сам же меня отговаривал!
– Агитировать легче, – потерянно сказал Влад. – В особенности за жизнелюбие и все такое. А когда…
Он не закончил, но Тихон понят и сам: Влад проверил информацию о Маасе. Радоваться было нечему.
– У меня положение не лучше, – сказал Тихон.
– Мне насрать на чьи-то там положения, – раздельно произнес Влад. – У меня свое положение, а чужие меня не трогают.
– Славно потолковали, – подытожил Игорь. – Я всегда говорил: нет друзей. Не бывает. Люди делятся на врагов и не-врагов, а все остальное – для оправдания человеческой слабости.
Полковник уехал вперед, и к тому моменту, когда Тихон с Владом достигли нетронутого конкурами навеса, он уже успел завести танк в гараж, отлипнуть и выйти на поверхность в белковом обличье. Тихон поймал себя на том, что воспринимает эту метаморфозу как подлинное чудо. Только что Игорь передвигался на траках со скоростью триста километров в час, а вместо головы имел обтекаемую башню со скошенными назад амбразурами, и вот он ходит на двух ногах. Тощий, долговязый, носатый. Живой. Уязвимый.
Совсем недавно Тихон о таких мелочах не стал бы и задумываться. Он много раз проделывал этот отнюдь не магический ритуал, и не усматривал в нем ничего сверхъестественного, но теперь, утратив возможность вернуться, выковыриться из бессмертной жестянки, он понял, что наиболее ценны как раз самые простые вещи.
– И простые чувства. Такие, как зависть. Не завидуй мне, сто семнадцатый, – сказал полковник.
Он стоял в тени, поэтому прозрачный обруч на лбу был почти невидим. Надо же, дистанционный. Раньше таких не было.
– На ваших Постах не было, – поправил Игорь. – Но Пост – еще не вся армия.
В бункер он их провожал по отдельности. Тихон и Влад вряд ли разместились бы на платформе вдвоем, но настоящая причина была, вероятно, не в этом. Им не нужно было знать, кто где находится.
– Связь я вам разведу по разным каналам, – предупредил полковник. – Еще перегрызетесь, а у вас столько всего впереди. Общего.
Тихон не возражал. Беседовать со сто пятым ему было не о чем. Совместные воспоминания? О том, как щупали Алену? Этим удобней заниматься в одиночестве. Последнее время у него действительно появилась непреодолимая тяга к инвентаризации прошлого. Это было не так увлекательно, как прежде, зато намного легче. Короткая память – свойство человеческое. Чип командного блока забывать не умеет.
На пьедестал Тихон решил не взбираться. Прямоугольное возвышение в центре лаборатории его чем-то смущало – с первой же минуты. Оно не только поднимало танк на метр от пола, но и подчеркивало его статус подопытной крысы.
– Они больше не придут, – пообещал Игорь. – Я про техников. Больше они тебя не побеспокоят.
– Вы все выяснили? – равнодушно осведомился Тихон.
– Можно сказать и так. Убедились, что колупать вас бесполезно. Это зависит от личности.
– Что – это?
– Не лови меня на слове, ясно? Судьба зависит.
– Очень ценное открытие. Между прочим, мне давно намекали на какие-то скрытые таланты. То, что со мной случилось, закономерно?
Игорь помолчал и, не подобрав хорошего ответа, прервал связь.
Тихон бесцельно проехался по помещению. Он, словно собака, искал наиболее комфортное место.
Глупость какая, очнулся он. Крыса, собака… Я даже не волк.
Он ревностно проверил сеть. Полковник не обманул: все, что только можно пожелать, за исключением канала, на котором висел Влад. Тихон вошел в интервидение и дотянулся до одного потайного уголка. Официальные новости его не интересовали.
Уже знакомый лейтенант вполне правдиво скорбел и снова называл погибших, но на пятом операторе номера слиплись в кашу и превратились в пустые, ничего не значащие цифры. Двадцать девять человек, это все, что Тихон уяснил из длинной и слегка витиеватой речи диктора.
Еще двадцать девять к их двадцати восьми. Если армия будет терять операторов – притом лучших! – такими темпами, то очень скоро останется голой. С сержантами и школьной клубникой много не навоюешь.
Лучших, лучших, – стальным крючком засело в мозгу. Почему конкуры влезают в транспортную систему именно тогда, когда она переносит незаменимых? Да, логично. Мелюзга им ни к чему. А как они узнают? Предательство? Этого у нас навалом, но что за стимул они могут предложить? Не деньги же, в самом деле. Неограниченная власть над какой-нибудь провинцией? Кто купится?
Нет, это не конкуры. Тихон еще не до конца рассмотрел все варианты, но уже был уверен: либо совпадение, либо враги невольно выполняют чей-то замысел, либо… они вообще не при чем.
Про совпадение Тихон отбросил сразу – не будем смешить людей. Вторая версия выглядела относительно правдоподобной, тем более, что некоторые события ее подтверждали. Взять хотя бы нынешнюю высадку: что за странное поведение? Конкуры вроде бы защищались, но так, что едва задели двоих таранов, да и то по их же собственной глупости. Но самое-то важное!..
Забывшись, Тихон проехал назад, пока не уперся в стену.
Самое важное, самое интересное, самое паскудное!
