Андрей не мог понять, откуда приходят эти сны. Он испытывал стойкое дежа вю, словно все эти разговоры уже где-то были и сейчас постепенно восстанавливались в памяти, как что-то реально пережитое. Тот, кто истязал его этими беседами, ссылался на скамейку у фонтана. Якобы жена читала книгу, а Андрей сидел рядом… Это могло быть тысячу раз. Вроде, он еще засмотрелся на какую-то девушку. Почему бы нет? Он должен был ее запомнить и, встретив снова… Что?
Приступить к действиям.
Не открывая глаз, он поднял руку, но пальцы, против ожиданий, ничего не нащупали. Полупрозрачный колпак исчез, Андрей лежал на обычной кровати. Окон в каюте не было. Качки не ощущалось, но Андрей, тем не менее, решил, что он на корабле, почему – он даже не задумался. Просто понял это, как люди понимают, что они голодны.
Кстати, есть не хотелось совершенно.
Ни тапочек, ни одежды Андрей не нашел, зато на стене, возле запертой – можно не проверять, – двери висело большое зеркало. Ступая мягко и
И как будто вернулся в сон.
Лицо оказалось и знакомым, и незнакомым. Его собственное лицо, которое у него было всю жизнь, до самой вербовки. Знакомое, конечно. Идеально выбритое. Андрей вновь обернулся на кровать и попробовал оценить, сколько времени он провел в беспамятстве. Как минимум, несколько суток. Достаточно, чтобы появилась щетина, даже если человек находится в коме.
Андрей пощупал горло и подбородок. Полное отсутствие растительности почему-то продолжало его тревожить. Даже под носом кожа была абсолютно гладкой, хотя усы у него пробивались в первую очередь. А сейчас это смахивало на перманентную эпиляцию. Надо бы радоваться: избавился от главной мужской мороки. Но усы… Иногда он размышлял, не отпустить ли ему усы, и вот теперь, выходит, вопрос был снят навсегда.
Пальцы, продолжавшие гладить кожу, вдруг на что-то наткнулись, на какое-то слабое сопротивление. Андрей подался к зеркалу и обнаружил над верхней губой темную полоску.
Усы у него росли. С невидимой, но осязаемой скоростью. Нечеловечески быстро.
Андрей отвел от зеркала взгляд – ненадолго, лишь на мгновение, – а когда посмотрел на себя снова, сомнений не осталось: это была трехдневная щетина. Еще пара минут, и надо будет подравнивать.
«Что за бред! Зачем мне усы?»
Губа зачесалась, и Андрей случайно смахнул с лица волоски. Ну вот и побрился…
Он машинально отряхнул плечи – свои родные, а не того мачо, которого из него слепили в Миссии, – и наткнулся взглядом на крест.
Черный крест на сердце, далеко не стильная, но качественная наколка, сделанная им в пересыльной тюрьме.
Андрей накрыл татуировку ладонью и зажмурился.
– Медитируете? – Ксена прихлопнула дверь и, убрав магнитную карту в задний карман, встала рядом у зеркала. На ней были кремовые брюки и такая же водолазка.
– Это корабль, – уверенно произнес Андрей.
– Знакомый вам «Адмирал Мельник», – подтвердила она.
– А вы все бледнеете.
Ксена равнодушно осмотрела себя в зеркале и заметила, что он держится за грудь.
– На Земле принято закрывать не это, – сказала она.
Андрей опустил голову, увидел то, что должен был увидеть, и прикрылся.
– Так и будете стоять в позе Венеры?
– Венера вообще без рук, – буркнул он. – Вы бы дали мне какую-нибудь одежду, я бы и не отсвечивал.
– Никто не рассчитывал, что вы поднимитесь так скоро. Пока можете завернуться в простынь.
Удивившись, как это он не догадался сам, Андрей соорудил себе что-то условно-античное.
Ксена заметила, что свободный конец полотна он закидывает на левое плечо.
– Татуировка вас беспокоит? – спросила она. – Если хотите, мы постараемся ее убрать, но… если бы вы этого действительно хотели, ее бы у вас уже не было.
– Не понимаю.
Ксена присела на кровать.
– Когда вас доставили на крейсер, вы весили двадцать шесть килограмм и умещались в двух ящиках со льдом.
– Двадцать шесть… – прошептал Андрей, опускаясь рядом.
– Голова, шея, остатки плечевого пояса. Немного внутренних органов: кишечник, часть легких и еще по мелочам.
Андрей боязливо взялся за пах.
– Чтобы собрать больше, потребовалось бы значительно время, – сказала Ксена. – К тому же, не все фрагменты удалось идентифицировать на месте. Когда в эпицентре взрыва оказываются пять разных тел… В общем, на борт «Адмирала Мельника» вы прибыли…
– В двух коробках, – перебил он. – Подробности мне интересны, но только не такие. Если от меня осталась одна голова…
– Лицо было полностью сожжено, – вставила Ксена.
Андрей снова себя ощупал.
– Вот же… бл-ля.
– Не вся ваша кровь успела свернуться, кое-что мы заморозили. Соответственно, не все ваши симбионты погибли. Они-то вас и восстановили, точнее – вырастили заново. Был риск, что в контейнеры попадут фрагменты, принадлежащие не вам, и симбионты не смогут разделить генотипы. Но они справились. Хотя признаться, в вашем случае даже медицина Колыбели, – Ксена сделала едва заметную паузу, – или Сферы была бы бессильна. Эффективность симбиотической системы превзошла все ожидания. Разумеется, наши усилия были направлены не на оживление мертвой плоти, а на поддержку симбионтов.
– То есть, на основе генной информации они построили мне новое тело?
– Совершенно верно. Но и это еще не самая большая удача. Главное, что симбионты реанимировали ваш мозг. Структурно он уцелел: возможно, голова ударилась о кресло или упала на диван. После того, как отделилась от туловища, – добавила Ксена.
– Да уж, везуха…
– Сейчас ваше тело полностью функционально, и тут вопросов нет. Кроме одного.
– Крест, – угадал Андрей. – Татуировка не может быть занесена в генокод.
– Она у вас появилась не сразу, а возникла позже, когда стала нарастать церебральная активность. Симбионты извлекли татуировку из вашей памяти. Мы провели анализ: это не тушь, а естественная пигментация кожи.
– Значит, я стал немножко негром. – Он пошаркал пятками по полу.
– Дело в другом. Татуировка исчезнет сразу, как только вы этого захотите.
Андрей почувствовал, что у него на спине поднимаются волосы.
– Вот это реакция! – пробормотала Ксена.
– Что? Что такое?.. – он дернулся в сторону зеркала.
– Нет-нет, успокойтесь, все в порядке. Успокойтесь! – Она схватила его за руку и усадила обратно на кровать. – Любопытно, весьма любопытно… Вам придется следить за своими эмоциями. А в остальном… ничего страшного.
– Что случилось?
– Сейчас вы… как говорят, переменились в лице.
