патлатый мужик с острым кадыком и запущенными рыжими бакенбардами. Добавить к ним черный пиджак и цветастую рубашку – получился бы типичный хлыщ с танцплощадки семидесятых, но Дрозд был одет в короткую замасленную дубленку и больше смахивал на прораба. Над левой бровью у него надулась и созрела крупная шишка с запекшейся ссадиной.
– Делись бедой, оператор, – сказал Василий Вениаминович.
– Беды никакой… – с фальшивым равнодушием ответил тот. – Вот железкой у вас разживусь, и все будет пучком.
– Обязательно будет, какие твои годы! – Лопатин коротко глянул на Олега. – Железку ты у нас получишь только одну: с блокированной датой финиша в твоем периоде. Устраивает?
– Стоило переться… – проскрежетал Дрозд. – Я сам все сделаю, дайте мне…
– С блокированным финишем, – отчетливо повторил Лопатин. – И там уж крутись, как хочешь. – Он достал трубку и начал не спеша набивать ее табаком из плоской баночки. – Кто это был? Местные?
Дрозд воткнул окурок в пепельницу и нехотя поднял глаза.
– До сих пор не пойму… – сказал он. – Нормальные люди так не действуют. А местным синхронизатор зачем?.. Взяли бы станнер, он все-таки на пистолетик похож. Нет же – отвезли, бросили у дороги…
– В лесу? – уточнил Олег.
– Хуже. На двенадцатом километре пост ГИБДД стоит, а рядом три гнилых тачки. Вот в одной из них я и оказался. В «Запорожце». В красном… ушастом…
– Пошутили, значит, – прокомментировал он. – А с милицией что?
– Сам ушел, они в темноте не увидели. Потихоньку вылез, и сюда. Денег – ноль, холод собачий…
– Водки тебе надо, – посоветовал Шорохов. – С перцем. У вас в будущем перец есть?
Дрозд невесело усмехнулся.
– Ну, а теперь обстоятельства, – сказал Лопатин, завинчивая банку. – И подробненько.
– Иначе никак?.. – Он потупился. – Операция у меня здесь… частного свойства.
– Секс-туризм… – бросил Василий Вениаминович. – Я так и думал. И нечего было мозги полоскать! Баба про тебя знает – кто ты, откуда?..
– Нет, нет, это не она, ручаюсь. Легенда у меня хорошая: бедный, больной, семейный. Ей от меня ничего не надо… Господин координатор! Я надеюсь, это не…
– Не будет использовано против тебя, – закончил Василий Вениаминович. – Пока ты снова здесь не окажешься со своими «частными свойствами». Дальше, я слушаю!
– Дальше – все… Позвонили в дверь, я открыл. Удар.
– Морду видел? – резко спросил Лопатин.
– Нет, шапка была надвинута… Очнулся уже в «Запорожце». Станнер и корректор на месте.
– Выходит, тебя не просто отвезли, а еще и одели?
– Да… – растерялся Дрозд. – Ботинки, дубленка…
– А баба?
– Не знаю… Я оттуда сразу к вам. Что бы с ней не сделали, целый день прошел. С железкой помочь можно, без железки – вряд ли…
– Когда позвонили, ты время заметил?
– Само собой. На этой гребаной работе каждый чих по часам сверяешь. Семь вечера, ровно.
Шорохов отогнул рукав – «Ситизен» показывал уже четыре утра.
– Да!.. – спохватился Дрозд. – Ты когда будешь на месте, звони вот так: длинный, два коротких, снова длинный.
Он продублировал пальцем по столу – получилось «тук… тук-тук… тук…». Олег вспомнил, что так же стучался и официант, и это ему не понравилось.
– А тот, который тебя уделал?.. Он по-другому звонил?
– Я бы тогда не стал открывать. – Дрозд понял, что именно Олег имеет в виду, и нахмурился. – Да, он тоже знал… Но ты-то придешь раньше. Я надеюсь.
– Адрес, – сказал Лопатин.
Дрозд назвал, Василий Вениаминович записал в блокноте. Затем вкусно раскурил трубку и, сдвинув шляпу на глаза, махнул рукой:
– Поедем, Шорох. А ты жди здесь и не рыпайся, – велел он Дрозду. – К сейфу с железками даже близко не подходить, ясно?
– Что я, маленький?.. – проворчал тот. – Сигарет не оставите?
Олег отдал ему пачку «Кента», какую-то из двух, и пошел за Лопатиным.
– О чем задумался? – спросил Василий Вениаминович, наполняя салон «Вольво» удушливым вишневым ароматом.
– О чем я могу думать?..
Шорохов не хотел признаваться, но он, кажется, начал разочаровываться. В самом себе, как ни странно. Теперь, когда Олег узнал, зачем в действительности явился Дрозд, он догадался и об истинной цели двойника. Шорох приходил не для того, чтобы скинуть на него часть повседневной работы, и даже не ради Ивана Ивановича, про которого и Лопатин-то вспомнил с большим трудом. Просто Шороху нужен был повод улизнуть к бабенке, живущей где-то позже или, наоборот, раньше. Все оперы делают это, решил Олег.
– Только без героизма, прошу тебя, – сказал Лопатин, откладывая погасшую трубку на приборную панель. – Доставай станнер и глуши всех. Дрозда тоже. Всех, а потом разберемся… Я тебя на улице буду ждать, если что-то не получится – в бутылку не лезь, сдадим Дрозда его координатору, пусть сами расхлебывают…
– Василий Вениаминович, а это, вообще, нормально?.. Когда опер входит в контакт с замурованными… Да еще в такой плотный… контакт.
– Лишь бы без последствий. Хотя опер сам же их и компенсирует. Но если можешь воздержаться – лучше воздержись. Если не можешь – полагайся только на себя. Иначе будешь иметь бледный вид, как коллега Дрозд… Ну что, приехали, вроде бы…
Он остановился у панельной многоэтажки и включил магнитолу.
– Засеки время. Сюда же и возвращайся. Не хочется тут маячить… Да и поспишь подольше. Ни пуха…
– Ага, – ответил Шорохов, принимая листок с адресом.
Пока лифт тащился на шестнадцатый этаж, он запомнил номер квартиры, спрятал бумажку и с приятностью огладил высохшие джинсы.
На площадке никого не было: летом пятый час – это уже утро, зимой – еще глубокая ночь.
Шорохов расстегнул куртку и извлек синхронизатор, попутно прощупав в соседнем кармашке станнер. Дрозд говорил, что на него напали в девятнадцать ноль-ноль. Олег выставил время с запасом и стартовал.
На финише ничего не изменилось, разве что оба лифта оказались в движении, да залаяла где-то внизу собака. За окном все так же чернело.
Шорохов подошел к общей двери и положил палец на кнопку против номера «131».
– Не отвлекай Дрозда, ему до семи кувыркаться… – сказали сзади.
Олег застыл, соображая, что делать. Хватать станнер левой рукой было неудобно. Правой – не успеть.
– Не успеешь… – подтвердил голос. – Вторую лапку вверх, и разворачивайся. И без героизма, прошу тебя…
Шорохов отметил, что слова Лопатина про героизм ему повторили с той же самой интонацией.
Олег медленно повернулся и снова замер. Из-за трубы мусоропровода к нему шагнул смутно знакомый мужчина со станнером.
– Шестьдесят минут, стандартное упреждение, – сказал он. – Советую задавать семьдесят или восемьдесят, а то всегда будешь опаздывать. Как, например, сейчас.
«Кто наказывает опера? Другой опер. Кто вас задержит в случае, если вы сами станете нарушителем? Кто компенсирует ваше вторжение? Такой же опер. Кого посылать за вами, или за кем посылать вас – решат координаторы, но будьте уверены: ловить старого зубра с десятилетней выслугой
