салаге не прикажут. Координатор отряда должен учитывать весовые категории противников…».
Стоя с поднятыми руками, Шорохов поразительно легко – и поразительно быстро – воспроизводил в памяти одну из последних лекций. Голос инструктора будто бы звенел в космосе – воспоминания об этом занятии не были связаны ни с погодой, ни с настроением, ни с чем-либо еще. Даже и с днем недели… Тезисы проявлялись в абсолютном вакууме – как титры, всплывающие не ассоциативно, а строго упорядоченно.
«У нас нет отдела внутренней безопасности, поскольку это чревато возникновением либо кастовости, либо клановости, либо, упаси боже, того и другого вместе. Наша система ближе к американской, построенной так, чтобы все стучали на всех. Драматизировать не нужно. Принцип самоочищения зарекомендовал себя наилучшим образом. Помните, что Служба – уникальный институт, совмещающий функции контрольного органа, силовой структуры и научно-исследовательского учреждения…».
Потом, кажется, в класс вошла Ася. Да, именно на этом месте, после сомнительного определения «научно-исследовательский». Олег не удивился: все воспоминания о школе так или иначе были связаны с девичьей старшиной. В тот раз она опять надела что-то невообразимое… белое?.. черное?.. Нет, серое. Милицейскую форму с узкой юбкой и тонким бантиком на рубашке. Да, юбка и бантик. Это были первые элементы фактуры, сопоставленные памятью с той подвешенной в пустоте лекцией. Первые конкретные детали.
Дальше, словно проталины в снегу, возникли и другие. Иван Иванович со своим идиотским вопросом: «А если самые крутые опера сговорятся и создадут банду – кто их сможет победить?» Смех курсантов, инструктора и Прелести. Она же ему и ответила: «Для начала надо узнать, кто из операторов круче, а профессиональных конкурсов Служба не проводит». И снова смех…
Картинка стала прорисовываться и стремительно наполняться цветом. Спустя мгновение это уже был рядовой эпизод, каких за полгода на базе набрались сотни, а то и тысячи…
– Железки сюда давай, – сказал мужчина, не отводя от Олега станнера. – И будь благоразумен, май фрэнд.
Шорохов, аккуратно расстегивая пояс, еще раз оглядел незнакомца: затасканный коричневый плащик и вязаная шапка с ярко-красными «Fox» по кругу. Теперь Олег не сомневался: это он, тот самый опер, что выходил из «Крыши Мира». Он был старше, но не намного – лет тридцати, с осунувшимся лицом, острым носом и воспаленными от хронического недосыпа глазами. Если вымоет голову – станет блондином.
– Ты случайно не Лис?..
– Для тебя это скорее плохо, чем хорошо. Угораздило же дурака…
– Не за тех играешь. Ты даже не догадываешься, что здесь будет через час.
Лис принял тяжелый ремень и начал его неторопливо сворачивать – одной рукой.
– Даже не догадываюсь… – сокрушенно ответил он. – Ты в Службе давно, чучело зеленое?
– Не покупай, не купишь. Это секретная информация.
– Говорю же – придурок… Грабли можешь опустить.
Шорохов повесил руки вдоль тела и выкрикнул:
– Дрозд!
Лис умиленно покачал головой. Олег ждал от него выстрела, но тот, видимо, считал себя специалистом недосягаемого уровня.
– Дро-о-озд!! – заорал Шорохов со всей мочи.
– Там двойные двери с обивкой, – спокойно сказал Лис. – В двух соседних квартирах никого нет, люди вернутся только к восьми. В третьей бабка глухая. А на другие этажи не надейся. Сам на подобные вопли часто открывал?
– Никогда… – признался Олег.
– Значит, Дрозд, говоришь?.. Хм, оборзел Дроздяра. Решил, что ему все по плечу… Во сколько он к вам приперся?
– Куда это «к нам»? – осторожно спросил Шорохов.
– К Вениаминычу, куда! Ты хорош тормозить, а то зарядов десять как впорю – вот, тебе понравится… В школе на тренингах больше двух не давали?
– Откуда ты про Лопатина знаешь?
– А ты сам-то откуда, стратег недоделанный?! Кого сейчас в Москве найдешь, кроме него? Эх, Вениаминыч… – Лис глубоко вздохнул и непонятно почему вдруг убрал станнер в пояс. – Маразм у него уже, что ли? Стареет, бродяга, совсем нюх потерял…
Разоружив Олега, человек в демисезонном плаще стал еще более дружелюбен. Он даже сунул руки в карманы – поступок, учитывая обстоятельства встречи, едва ли целесообразный. Чистой воды бравада. Лис демонстрировал, что не воспринимает Шорохова как серьезного противника, и, похоже, вообще никак не воспринимает. Это было обидно.
Олег невзначай сдвинулся с места. Теперь он легко достал бы Лиса ногой, а если тот позволит еще один шаг…
– Так во сколько к вам Дрозд пожаловал? – повторил Лис.
– Ночью. Часа, может, в два или в три… Выходит, это ты его в «запор» посадил?
– Куда-куда?..
– В «Запорожец». Красный, ушастый.
– Такие еще остались? Ну… да, наверно, я… Слушай, ты куришь?
Шорохов вытащил сигареты и прошел по площадке из угла в угол. Драться охота пропала. При нем затевалась какая-то фантасмагория с вывихнутой логикой, или точнее – классическая многоходовка.
«Вот, о чем надо было лекции читать», – раздраженно подумал он. Однако такому их в школе не учили. Такому учить без толку.
– Погоди… – Олег заглянул в нишу, где его караулил Лис, и растерянно пожевал сигарету. – Ты ведь даже не знал, что это Дрозд. Тогда откуда все?..
– Тебя как зовут, пытливый?
– Шорох.
– Ясно. Шорох из отряда Лопатина… Хочешь стать таким же умным, как дядя Лис…
– Если получится, конечно, – съязвил Олег.
– У меня было достаточно информации: дата и место. Остальное – переменные.
– Чего?..
– Двоечник!.. И кого это Вениаминыч себе набрал?.. Дрозд вам, небось, про свидание пел?
– Баба у него тут.
– Мне известно только о его свиданиях с мужиками… Но это его личный геморрой, меня не касается. Меня другое волнует: то, что он сюда приволок.
Шорохов подпер стенку и с интересом посмотрел на Лиса.
– Кило брюликов, – сказал тот.
– Килограмм?.. Бриллиантов?!
– Искусственных. В две тысячи пятидесятом они стоят, как оконное стекло. Но у вас их примут за настоящие. Все камни крупные, идеального качества… Ясно, что идеального, зачем выращивать с дефектом? Здесь на них можно приобрести… допустим, «Майкрософт». Но это я к примеру. Предприятия будут куплены у нас, в России. В том числе, один маленький, но очень перспективный банк.
– И что, магистраль такое выдержит? Ведь в будущем от этого вторжения все поменяется.
– Будущее и так меняется. На то оно и будущее.
Шорохов болезненно сморщился и затоптал окурок. Он уже убедился, что мелкие поправки в магистрали возможны, – значит, возможны и более существенные. У него появилось ощущение, что он пропустил несколько важных лекций, хотя прогуливать занятия было бы в высшей степени глупо. Он и не прогуливал. Кажется…
– Почему я должен тебе верить? – спросил он.
– Первая здравая мысль, Шорох. Действительно, почему?.. А скажи-ка, май фрэнд, что случилось с Дроздом?
– По башке схлопотал…
– По башке?! – удивился Лис.
