– Чего?
– Пива.
– А-а… Конечно.
Очутившись на лестнице, Костя с Людмилой одновременно вздохнули.
– Ты должна была оскорбиться, – проговорил Константин. – Он так тебя спровадил… Это даже неприлично.
– Я и оскорбилась, – ответила она. – Передай своему командиру, что он козел драный.
– Он мне больше не командир… Да, забыл спросить. Как вчера прошло?
– О чем это ты? – Насторожилась она.
– Петр намекал, что вы с Настей… в общем…
– Это не он намекал, а ты.
– Неужели?..
– Заткнись, а то дядюшке пожалуюсь – он тебя пристрелит.
Костя вдруг подумал, что Петр может наблюдать за ними из окна, и повел Людмилу к проспекту, где ездили хоть какие-то машины. На их улицу никто почему-то не заезжал, и быстро обнаглевшие пешеходы бродили прямо по мостовой.
Пройдя мимо череды продуктовых магазинов, Константин обратил внимание, что среди них нет ни одного работающего. Витрины, дабы не искушать народ, были прибраны, а некоторые завешены брезентом. Желтая бочка со словом «пиво» валялась на боку, под ней, высунув тонкий язык, лежала придавленная кошка.
– Жалко… – тихо произнесла Людмила.
– И людей тоже, – сказал Константин.
Он остановился у таксофона и достал магнитную карту.
– Кто будет звонить?
– Ты начал, ты и…
– Чей он родственник, мой или твой?
Она сунула карту в прорезь и вручила Косте трубку.
– Набирай.
У Немаляева было занято. Людмила недоверчиво послушала короткие гудки и, сбросив вызов, нажала «повтор». Снова занято.
Она порылась в сумочке и вытащила плоскую пачку сигарет. Константин отогнал от себя дым и снова набрал номер.
– Сан Саныч? Я готов, – проговорил он и, озадаченно уставившись на трубку, повесил ее на рычаг.
– Ну?
– Приедут через две минуты.
– Куда приедут?!
– Сюда.
Людмила как раз докуривала, когда перед ними затормозил инкассаторский броневик.
– Спасибо, не труповозка, – заметил Костя.
Тяжелая дверь неправильной формы отползла вбок, и на тротуар спрыгнул молодой мужчина в светлом костюме.
– Я его знаю, это Сапер, – сказала Людмила. – Петр его так называл.
– Из инженерных войск? – Переспросил Костя.
– Из дядиных.
Не говоря ни слова, Сапер посторонился и помог Людмиле взойти на высокую подножку. Оказавшись в машине, Константин закашлялся – внутри было душно, как в бане, и нестерпимо воняло бензином. Сапер залез последним, и броневик сразу тронулся.
Кроме них в кузове находилось трое автоматчиков – двое на узких седушках по бортам, и третий сзади. Не жалея брюк, он сидел на пыльной запаске и держал АКС стволом к бойнице. На полу, то и дело ударяясь друг о друга, перекатывались два гранатомета. Толстые треугольные окна были намеренно измазаны чем-то жирным, и сквозь них пробивалась лишь смена света и тени.
Константину захотелось узнать, действительно ли на улицах так опасно, или бандиты пижонят, но он решил, что этот вопрос не имеет смысла. Всю дорогу они с Людмилой молчали, и Сапер, похоже, был им за это благодарен.
По истечении десяти минут стало ясно, что броневик выезжал за ними не из резиденции Немаляева. Машина кружила где-то поблизости – вероятно, Сан Саныч предвидел, что они позвонят с улицы.
Примерно через полчаса броневик остановился. Константин собрался вылезти, но Сапер жестом велел ему сидеть и махнул одному из стрелков. Лишь убедившись, что угроза отсутствует, Сапер спустился сам и подал руку Людмиле.
Их направили к подъезду обычного панельного дома, при этом бойцы встали по бокам так, что и словить пулю снайпера, и удрать было одинаково сложно.
На площадке десятого этажа отирались еще двое с автоматами, и Сапер, выходя из лифта, изобразил ладонью что-то неопределенное. Охранники поводили в воздухе широким радаром и указали на сумочку. Не задавая вопросов, Людмила вытряхнула ее на пол и подвинула носком зажигалку. Больше у них претензий не было.
Задрав голову к телекамере, Сапер поправил галстук, и железная дверь отворилась.
– Идти медленно, там детекторы, – предупредил он. – Квартира тридцать восемь.
Костя с Людмилой прошагали по коридору и остановились на пушистом коврике.
– Я звонил, теперь твоя очередь.
Она хотела возразить, но им открыли и без звонка.
– Дядя Саша, это я, – просто сказала Людмила. – Здрасьте.
– Ты?..
Немаляев похлопал седыми ресницами и нерешительно развел руки. Секунду постояв, она бросилась к нему на грудь и заплакала.
– Людочка… Людочка… – твердил он. – Откуда ты?
– Издалека, дядя Саш, – всхлипнув, ответила она.
Немаляев перевел взгляд на Константина.
– Роговцев? Вот, почему ты не испугался…
– Не поэтому. Пригласите?
– Ноги вытри, – велел Немаляев и, обняв Людмилу, повернулся к нему спиной.
Константин повозил подошвами и протиснулся внутрь. Квартиру перестроили под кабинет или огромную комнату отдыха – сразу и не поймешь. У стены стояли два кожаных дивана под прозрачной пленкой, в центре – стол с замотанными в бумагу ножками, а в углу громоздились нераспечатанные коробки с какой-то оргтехникой.
– Так это ты меня мусорам отдала? – Раздался сзади голос Немаляева. – В девяносто первом. Ты, да? Глупенькая моя…
– Я вам за отца…
– Он заслужил.
– Я согласна. Но тогда… Я надеялась, что вас там убьют.
– Людочка, я же вор. Мне на тюрьме почти как на воле. Меня в ту ходку и короновали.
– Значит, я теперь племянница короля, – прерывисто вздохнув, сказала она.
– Вора в законе, Людочка, – возразил Немаляев. – Костя, ты принес?
Константин достал тетрадку и, сев на диван, положил ее рядом.
– Владислав Борисович ей тоже интересовался.
– Вот так Владя… Отмычку, хмырь, ко мне подбирал. Ну, я свое обещание выполнил.
– Хорошо бы чаю, Сан Саныч.
– Не борзей. Костя, а зачем ты в партию вступил? – Неожиданно спросил он.
– Кушать хотелось.
– Смешной ты человек, Костя.
