компания, против правил, расщедрилась… Насильник куда-то сгинул, он, собственно, уже никого не интересовал… Но за проектом продолжали следить. Да, Элен. Иначе и быть не может. Женщину постоянно поддерживали – она, говорят, тоже… гм… была не ангел… Но все трое сыновей выросли здоровыми и получили хорошее образование. Правда, способностей никаких сверхъестественных у них не проявилось. И вот тогда, наверно, исследования закрыли уже по-настоящему. А потом – Объединение, слияние ведомств, уничтожение архивов. Для западной цивилизации этот проект показался бы… слишком смелым. Позже все всплыло, но оригинальных документов того времени не сохранилось. Кое-что реконструировали, кое-что додумали… Полной ясности нет. И уже не будет.
– Грязная история, – сказала Элен.
– Неизвестно. Пока она не закончилась, я бы ее не оценивал.
– Как это?.. Что значит «не закончилась»?!
– Мы еще живы. Чуть меньше тридцати человек. Мы – не финал этой истории, мы – продолжение. Хотя, похоже, кто-то решил, что она только-только начинается…
– Дети у форвардов есть? – насторожилась Элен.
– Спроси чего полегче. Ты среди нас единственная женщина, а у мужчин это, сама понимаешь… по- другому немножко. Может, есть. Может, нет… У Полушина точно не было.
Элен вопросительно взглянула на Тиля.
– Федор себя стерилизовал.
– Он настолько боялся ответственности?
– Ответственности?! – удивился Тиль. – Я об этом даже и не думал как-то.
– Потому, что ты мужик.
– Полушин ненавидел форвертс. И самого себя – за то, что обладает этим даром. Федя считал его проклятием.
– Старая песня…
– Нет, он был материалист. Проклятие – в смысле генетическом. Последствия как вид расплаты. А ответственность… не знаю. Если только за нас, за четвертое поколение… Проклятое… – Тиль усмехнулся. – Он же был первый, наш Федя. Самый старший. Он искал нас, предупреждал, учил.
– Я в курсе. Слышала про него.
– Сейчас от его дара уже ничего не осталось. Федор глушил форвертс, чем только мог.
Тиль допил кофе и заглянул на дно за дежурным предсказанием.
– Идиотизм! – Он смял чашку и швырнул ее на стол. – Наверно, ты все-таки права… Ответственность. Может быть, Федя из-за этого себя изуродовал… Кто знает, что получится из следующего поколения, из пятого?.. Да ничего из них не получится! Мы – случайность, отдельный всплеск. Перфоманс Господа Бога. Или ультиматум…
Элен собрала посуду и отнесла ее к приемнику. Пластиковые тарелки с шорохом провалились куда-то вниз. Автомат выдал «благодарность от Компании «Юниверс» за заботу об окружающей среде» и к благодарности – один презерватив.
– Не жила еще в таких свинарниках? – спросил Тиль.
– В таких – нет. Мы здесь надолго?
– Не вижу.
Она заметила, что ходит по номеру в том же, в чем ложилась, вернее, падала, на диван, – в спущенном до колена правом чулке. Достав водолазку, Элен обвязала ее вокруг бедер.
– Да я ничего… – промолвил Тиль.
– Да я тоже… – она улыбнулась и пошла в душ.
Элен ему все-таки не сказала – то, что должна была, то, чего он так ждал.
Не сказала. Из принципа. Потому, что перебьется.
Войдя в кабинку, она вспомнила и снова улыбнулась.
Едва она открыла воду, как в комнате раздался звонок. Элен выглянула, уже мокрая, – Тиль поднес ей трубку, но в руки не отдал.
– Если ответишь, могут пеленгануть, – предупредил он.
– Ну и что?
– Потом объясню. Соберись и
– И ты
– Думаю, да, – сказал он, закрывая глаза.
Элен прикусила губу и взялась за створку душевой.
