— Перелом, — сказал мужчина.
— А как его лечить?
— Вот что я тебе скажу: возьми в библиотеке книгу.
— У меня нет абонемента.
— Заполни анкету.
— Я это плохо умею.
— И все же попробуй обратиться в библиотеку, — повторил прохожий и пошел прочь.
Не такой уж он оказался добрый. К тому же у него была рыжая борода.
Тони засунул голубя за пазуху. Приятно было ощутить прикосновение перьев к коже. Он пошел, чтобы посмотреть на библиотеку. Здание было почти сплошь из стекла. Перед ним в больших кадках росли оранжевые цветы. Тони не вошел. Не посмел. Библиотекари наверняка будут смотреть на него с ухмылкой. Никогда он не сумеет правильно заполнить анкету. Никогда не сможет найти книгу о том, как вылечить сломанное голубиное крыло. Да если и найдет, ничего не поймет все равно.
Тони отправился домой. Он увидел стаю стрижей, которые возились в кучке земли. Стрижи клевали дождевых червей, разрывая их на куски.
Это были любимые червяки Тони.
Ему захотелось реветь. Но потом он подумал: «Они не виноваты. Они просто не понимают».
Он поднял останки червячка. Тот был мертв. Значит, ничего не почувствует. Он просунул руку себе за пазуху и положил кусочек червя в голубиный клюв.
Глава 9
— Майк, я пойду в магазин. Присмотри за Билли и Сандрой, хорошо?
— Ладно, мам.
Майк ничего не имел против. Иногда он даже с удовольствием нянчил детей. Это отвлекало от мыслей о работе. Уже наступил июль, до ухода из школы оставалось восемнадцать дней, а работы все нет ни у него, ни у Луи. Что, впрочем, не поколебало их решимость работать вместе.
— Цок-цок-цок! — Майк, изображая лошадку, опустился на четвереньки и помог детям взобраться на спину. — Пшла! — скомандовал он.
Билли и Сандра были в восторге. Майк и сам наслаждался игрой не меньше их. Он был не прочь подурачиться. Когда Пит Данн выпустил из кармана крысу, он был на седьмом небе. Да и тогда, когда, хватаясь за грудь перед кабинетом профориентации, притворялся зарезанным. Теперь уж, ясно, такого не будет. На работе это исключено.
Родители, казалось, понимали, что получить работу (особенно вместе с другом) — дело сложное. Они не приставали к нему, как приставала к бедному Тони миссис Джонсон. Не пилили, не настаивали, чтобы он бросил Луи и сам поискал себе работу. Вроде их это и не тревожило.
Майк вышел с детьми на улицу, чтобы купить им по порции мороженого.
— Слышь, — сказал хозяин лавчонки, — нанимают рабочих у «Дуббитса». Знаешь, там, на стройплощадке за кооперативом. Больницу, что ли, строят.
Это известие взбудоражило Майка. Ведь он мог поднять сто фунтов, да и Луи тоже. У них не бывало раздражения на руках от цемента. Значит, они могут пойти чернорабочими на стройку. Где же мать? Ему хотелось скорее найти Луи и побежать вместе с ним к «Дуббитсу». Но мать все не шла — магазины работали до половины шестого. Отец уехал в очередной дальний рейс, повез ящики с сахаром в Вульверхемптон. Оставить детей было не на кого.
Майк приготовил для Сандры и Билли чай. Поменял Билли ползунки. Поиграл с ними в медведя. Это были славные детишки, и он был не прочь повозиться вот так час-другой. Но не больше. Да и менять мокрые ползунки — не мужское дело.
Мать вернулась в шесть, раскрасневшаяся, в радостном настроении.
— Какое это удовольствие, — сказала она, — хоть раз в жизни походить по магазинам без детей.
Майк поспешил к Луи.
— Он только что ушел, — ответил ему какой-то малый.
Если бы мать пришла раньше, Майк застал бы Луи дома…
Мать все еще была возбуждена.
— Какую прелесть я видела в магазинах! — приговаривала она, поджаривая картошку с помидорами.
Когда дети улеглись, они с Майком стали смотреть телевизор. Вдруг во время программы «Это — нокаут» она сказала:
— Я видела объявление. Ищут уборщицу. Три раза в неделю, утром, по три часа. Платят тридцать пенсов в час. Значит, два фунта семьдесят в неделю. Подумай только, Майк, сколько я могла бы купить детишкам вещей на два семьдесят в неделю.
— Но куда ты денешь Сандру и Билли, мам? Не будешь же брать их с собой? Тем более обоих.
Мать поглядела на него:
— Ты бы мог посидеть с ними вместо меня, Майк. Если не устроишься, конечно. Тебе-то я могу доверить детей. Ведь если у тебя не будет работы, все равно ты будешь торчать дома, правда?
Луи огляделся по сторонам. Чувствовал он себя омерзительно. Как предатель. Магазин был битком набит эклерами, кексами, тортолетками, пончиками, шоколадными и ванильными хлебцами, булочками и сдобами, имбирными хлебами и тортами вроде того, который ела несчастная старуха. Вывеска над магазином гласила: «ПИЛЕТТО». Аромат стоял божественный. Луи вошел.
— Я пришел наниматься, — сказал он. — Прочел объявление в «Эхо». Помощником пекаря.
Мистер Пилетто был смугл и в теле. В белом блузоне и белом переднике он выглядел очень симпатичным. Не злой, не пьяный и не уставший. На голове, словно труба, торчала белая поварская шапка. Луи обрадовался, что постригся. Не налезла бы поварская шапка на его прическу «афро».
Мистер Пилетто спросил:
— Значит, хочешь стать пекарем?
Луи не особенно мечтал о такой карьере. Просто хотелось работать. Но он понимал: надо убедить мистера Пилетто, будто он просто умрет, если не станет пекарем.
— Еще бы, — ответил он, — я с самого детства мечтал об этом.
— Стряпать умеешь?
Луи готовил отлично.
— Конечно, — сказал он. — Могу приготовить блинчики, курицу-фри, мясные шарики, рулет из бобов, бананы с рисом по-карибски…
— Ты что, с Карибского моря?
— Не надо быть русским, чтобы готовить салат по-русски, — сказал Луи.
Губы мистера Пилетто растянулись в улыбке, обнажая два золотых зуба.
— Пошли, — позвал он.
Было по крайней мере ясно, что он против черных ничего не имеет. Ведь некоторые думают (или делают вид, будто думают), что черные руки пачкают, потому, мол, что с них сходит краска. Ясно, что мистер Пилетто не стал бы терпеть черные следы на белом тесте. Значит, он-то не верит этим россказням, ведь так?
Мистер Пилетто повел Луи в глубь магазина. Здесь было полно машин.
— Это моя пекарня, — сказал он.
Пекарня? Больше похоже на цех. Луи увидел огромный винтовой пропеллер, множество труб и нечто такое, что напоминало печные двери.
— Это тестомеситель, — пояснил мистер Пилетто, потом показал на пропеллер и сказал: — А это гильотина.
— Но ведь гильотиной отрубают головы, — удивился Луи.
