Прощай, Польша!
ГУДЕРИАН УПОРСТВУЕТ
На войне есть минимум здравого смысла, из пределов которого нельзя выходить. Гудериан пренебрег этим правилом, за что и поплатился. Отставка больно ударила по самолюбию генерала. Профессиональному военному оказаться не у дел — это все равно, что быть заживо погребенному, а уж тем более во время войны… Он пытается защищать свое доброе имя, действует через фронтовых друзей, адъютанта Гитлера Рудольфа Шмундта, с которым был в хороших отношениях, других влиятельных лиц, но все напрасно: Гитлер и слышать не хотел о бывшем своем любимце.
Тем временем продолжалась чистка в армии. Ушли в отставку командующие группами армий фельдмаршал фон Лееб, фельдмаршал фон Бок, фельдмаршал фон Рунштедт, правда, он все же позже появился в качестве командующего войсками на Западе. Вынуждены были покинуть свои посты командующий сухопутными войсками фельдмаршал фон Браухич и танковые генералы Гейер, Ферстер и Гепнер. Последнего Гитлер разжаловал до рядового, лишил права на ношение мундира и орденов, а также права на пенсию и служебную квартиру. Генерал—полковник Гепнер позволил себе высказать свое мнение о дилетантском руководстве армией своему непосредственному начальнику фельдмаршалу фон Клюге. Тот, естественно, сообщил об этом фюреру.
Гудериан утешился лишь тем, что не один он пострадал от своеволия Гитлера. Но все равно к своему патрону и фронту не охладел, особенно внимательно следил за тем, что происходило на Восточном фронте, читал сводки и слушал радио. В 1942 году у него обострилась болезнь сердца, и генерал вынужден был заниматься поправкой своего здоровья.
Конечно, для него небезразлично было состояние германской армии, в первую очередь бронетанковых войск. Гудериан знал, что Гитлер усиленно занимается техническим оснащением армии и проявляет живой интерес к танкам, но предлагать свои услуги пока не собирался, хотя и держал связь с министром вооружения и боеприпасов Альбертом Шпеером, который информировал его о разработках новых типов боевых машин.
В процессе модернизации танковых войск Гитлер отдавал предпочтение новым типам машин — легкому разведывательному «Леопарду», среднему — «Пантере» и тяжелому танку «T—VI» — «Тигру». В процессе выпуска этой техники совершенствовались тактико—технические данные боевых машин — скорость хода, вес, вооружение, броневая защита. Известно, что танки «T—VI» «Тигр» испытывались в боевых условиях осенью 1942 года под Ленинградом. На них делалась ставка в период летнего наступления 1943 года.
Германская промышленность постоянно наращивала выпуск танков, самоходных установок и другой военной техники. Различным фирмам устанавливались соответствующие планы. Если верить Гудериану, то к весне 1944 года Германия должна была производить ежемесячно до 800 танков разных типов и 600 самоходных орудий.
Однако фронт пожирал львиную долю этой техники, и Гитлер вынужден был обратиться в январе 1943 года «Ко всем работникам танкостроения» увеличить выпуск танков. У него были опасения, что советская танковая промышленность в скором времени опередит германскую, что даст возможность советским фронтам диктовать в боях свои условия.
В дальнейшем Гитлер и его генералы делали упор на производство лишь «пантер» и «тигров», самоходных установок, отказавшись от старых типов танков, таких как «Т—III» и «T—IV». Гудериан встревожился: если заводы Германии будут производить только 25 «тигров» в месяц, то это приведет к полному уничтожению германских сухопутных войск в самые короткие сроки и русские выиграют войну без западных союзников, захватят всю Европу. Опасность, по его словам, была столь велика, даже чудовищна, что «стали искать человека среди генералов бронетанковых войск и отдельных благоразумных личностей из военного окружения Гитлера, который был бы в состоянии немедленно устранить угрозу наступления хаоса».
Таким человеком, спасителем Германии, своего рода мессией, стал, конечно, Гудериан. Гитлеру пришлось преодолеть чувства недоверия к опальному генералу, выслушать его планы реорганизации бронетанковых сил, а затем назначить его на высокую должность генерал—инспектора бронетанковых войск.
Встреча с Гитлером состоялась 20 февраля 1943 года в главной ставке в Виннице, куда срочно был вызван танковый генерал. Прежде чем предстать перед фюрером, Гудериан во всех деталях обсудил с шеф—адъютантом свой доклад. Рудольф Шмундт рекомендовал быть осторожным в выборе выражений, не горячиться, если фюрер начнет проявлять несогласие по каким—нибудь вопросам, избегать обсуждения острых проблем, чтобы не раздражать собеседника.
Доклад состоялся в присутствии шеф—адъютанта, прошел сравнительно ровно, потом Гитлер и Гудериан остались одни, так сказать, с глазу на глаз. С первых же минут Гудериан обратил внимание на изменения, произошедшие во внешнем облике диктатора. Вот как он описывает эту встречу: «После мрачного 20 декабря 1941 года я не видел Гитлера. Он очень постарел за прошедшие четырнадцать месяцев. Его манера держать себя не была уже такой уверенной, какой была раньше, речь казалась медлительной, левая рука дрожала. На его письменном столе лежали мои книги. Свою беседу он начал словами: «В 1941 году наши пути разошлись. В то время между нами имели место недоразумения, о чем я очень сожалею. Вы мне нужны». Я ответил, что готов работать, если он сможет создать мне условия для плодотворной деятельности».[370]
Слова — «вы мне нужны» — лишний раз подтверждают: Гудериан нужен был Гитлеру, Гитлер — Гудериану. Только в такой связке они могли существовать — как сиамские близнецы.
Гитлер еще раз повторил свое намерение назначить Гудериана генерал—инспектором бронетанковых войск и попросил его разработать инструкцию, в которой изложить свои соображения по дальнейшему развитию бронетанковых сил — «этого имеющего для ведения войны решающее значение рода войск».
«Быстроходный Гейнц» не стал торговаться, он рад был тому, что снова оказался при любимом деле, хотя, конечно, потребовал определенных условий и свободы действий, т. е. передачи ему ряда полномочий, которых не было у генерал—инспекторов других родов войск. В первую очередь генерал—инспектор должен подчиняться не начальнику штаба сухопутных войск, а только фюреру. Гитлер согласился и на это.
Инструкция была составлена по объему небольшой, но емкой, состоящая из семи пунктов и двух подпунктов, устраивающая обе стороны — Гитлера и Гудериана. Согласие Гитлера с условиями, выдвинутыми Гудерианом, давало ему возможность активно влиять на ход военных действий на всех фронтах, что как раз не очень—то пришлось по душе начальнику генштаба Цейтцлеру и всему командованию сухопутных войск. Директива Гитлера нарушала их «священные права».
Усевшись в кресло генерал—инспектора, Гудериан начал сколачивать свой штаб, привлекая туда опытных офицеров, в первую очередь фронтовиков, и тех, кто достаточно хорошо зарекомендовал себя как умелый штабной работник. Необходимым условием штабного работника любого ранга, а уж тем более штаба генерального, считал Гудериан, должны быть его военные способности, целостность характера, тактическая и техническая подготовка, организаторский талант, прилежание, трезвость ума, решительность.
Штаб возглавил танкист полковник Томале, ставший потом генералом. В нем работало немало известных в Германии офицеров и генералов. В начале марта 1943 года Гудериан уже готов был доложить фюреру о состоянии бронетанковых войск. Ему подали самолет, и он вылетел в Винницу.
Доклад состоялся 9 марта в присутствии едва ли не всего генерального штаба — начальников отделов, генерал—инспекторов пехоты и артиллерии, представителей разных родов войск.
Доклад содержал положения не только по реорганизации бронетанковых и моторизованных войск, но и много новых организационных моментов, связанных с укреплением боеспособности и огневой мощи такого соединения, как танковая дивизия. Генерал—инспектор утверждал, что «полностью боеспособной танковая дивизия считается в том случае, когда число ее танков находится в соответствующей пропорции к остальным боевым средствам и машинам. Немецкая танковая дивизия состоит из 4 батальонов и
