Кроме новых «тридцатьчетверок», армия получила 43 тяжелых танка «ИС–2», 20 самоходно— артиллерийских установок «ИСУ»–122, 48 самоходно—артиллерийских установок «СУ–100» и «СУ–76».[373]
Исходя из того, что 1–й гвардейской танковой армии предстояло наступать на главном направлении, командующий фронтом Г.К. Жуков подчинил Катукову 11–й танковый корпус И.И. Ющука и 4–ю гвардейскую зенитную дивизию И.Г. Каменского, что значительно усиливало огневую мощь армии. Так что было кому воевать и чем воевать.
Фронтовая обстановка настораживала. Ходили настойчивые слухи о том, что гитлеровское командование ищет возможности для заключения сепаратного мира с англоамериканцами, и уж не по слухам, а по донесениям разведки стало известно, что с Западного фронта на Восточный перебрасывается часть дивизий.
Стало быть, Гитлер и его клика на карту ставят все, чтобы оттянуть конец своей гибели, будут лезть вон из кожи, чтобы не допустить наши войска не только к Берлину, но и за Одер. Пока 2–й Белорусский фронт и часть сил 1–го Белорусского фронта заняты были ликвидацией группы армий «Висла» в Померании, немцы использовали относительное затишье на берлинском направлении для создания глубоко эшелонированной обороны на подступах к столице. Строительство оборонительных сооружений противник начал в феврале 1945 года в условиях боевого соприкосновения с нашими войсками. У Одера круглосуточно работали пехотные, саперные и строительные части. Рубежи в глубине оборудовались преимущественно силами мобилизованного населения и организации «Тодт».[374]
Воздушная и наземная разведка установила, что перед фронтом 1–й гвардейской танковой армии противник создал главную полосу обороны на Зеловских (Зееловских) высотах с наличием в ней трех позиций с общей глубиной до 15 километров и ряд промежуточных тыловых рубежей на подступах к Берлину.
Прорыв обороны противника, рейды по его тылам и удары по коммуникациям — главная задача армии. Но воображение Катукова занимали предстоящие бои в самом Берлине, где танки будут лишены оперативного простора. Порадовал штаб фронта. 2 апреля помощник начальника штаба генерал—лейтенант Бойков прислал офицеров связи с двумя макетами города Берлина и его пригородов в масштабе 1:15 000 и 1:25 000. Макеты позволяли всем командирам, включая комбригов, детально изучить улицы и площади города, расположение правительственных зданий рейхстага, имперской канцелярии, Министерства внутренних дел и других.[375]
На прошедших затем тактических играх прорабатывались детали будущей операции, все стороны взаимодействия различных родов войск с упором на артиллерию и танки.
«У себя в армии, — отмечал Катуков, — на ящиках с песком, планах и макете, присланном Маршалом Советского Союза т. Жуковым, тщательно прорабатывали все географические особенности будущего театра боевых действий.
Исходя из учета вероятной обороны врага в самом Берлине, мы готовили людей по специально разработанной штабом армии и полученной из штаба фронта инструкции о боях в крупном населенном пункте. Вся подготовка к наступательным боям велась в расчете на то, что танкистам придется не рейдировать по тылам врага, а пробивать его оборону упорными боями, километр за километром».[376]
5 апреля командующий фронтом вызвал в штаб, расположенный в небольшом городке Бирнбаум, командующих армиями, членов Военных советов, командиров корпусов и начальников штабов. Все ожидали, что на совещании речь пойдет о предстоящем наступлении. И не ошиблись.
Г.К. Жуков сообщил, что находился в Ставке Верховного Главнокомандования. Ставка торопит с началом наступления. Наши союзники тоже спешат, особенно англичане. Им не терпится первыми быть в Берлине. Маршал напомнил о Ялтинской конференции, согласно которой советская зона оккупации Германии должна проходить западнее Берлина.
Более подробно Георгий Константинович остановился на задаче, которую предстояло выполнить войскам фронта. Сначала на карте, затем на макете он показал основные линии обороны немцев, дал характеристику противостоящим силам противника на берлинском направлении. Берлин и подступы к нему обороняли две группы армий — «Висла» и «Центр». Кроме пехотных, моторизованных и танковых дивизий гитлеровское командование создало большое число бригад, отдельных полков, батальонов и других подразделений. А это — около миллиона солдат и офицеров.
Начальник штаба Калинин уделил внимание другой, не менее важной проблеме — боям в самом Берлине, заметив при этом, что Гитлер объявил тотальную мобилизацию, поставил под ружье все население города — от безусых юнцов до стариков. Фольксштурм и гитлерюгенд — надежда и опора фюрера и его клики. Советским войскам предстояло пройти три укрепленных обвода, разгромить цепи дотов и дзотов, захватить 30 вокзалов и 120 железнодорожных станций, метро, форсировать каналы на реке Шпрее, словом, преодолеть весь сложный комплекс оборонительных сооружений, за которыми немцы рассчитывали отсидеться в трудные для них дни.
Общая задача была ясна. До ее реализации оставалось чуть более недели.
Возвратившись в армию, Катуков вплотную занялся разработкой планов предстоящей операции. Засиживаться за бумагами он не любил. Его идеи и замыслы воплощали в документацию Шалин и Никитин. Просмотрев график переброски войск на левый берег Одера, составленный начальником штаба, Михаил Ефимович одобрительно заметил:
— Ну что ж, если выдержим его, на Кюстринском плацдарме будем в срок.
— Обязательно будем, — с уверенностью произнес Шалин. — Уже создаются две переправы и возводятся 16– и 60–тонные мосты. Скоро они будут готовы.
Постоянно, изо дня в день звонил Калинин, интересовался состоянием частей, танкового и автомобильного парка. Однажды предупредил:
— Михаил Ефимович, в ближайшее время вас будет проверять представитель Генштаба Красной Армии.
Проверка — это уже серьезно. Но Катуков не беспокоился. Из Померании к месту сосредоточения подошли последние части. Оставалось провести осмотр техники, возможно, потребуется мелкий ремонт.
Дынер, надо полагать, уже занимается этим. И все же командарм и член Военного совета решили побывать в ремонтно—восстановительном батальоне.
— Показывай свое хозяйство, Павел Григорьевич, — попросил Катуков, вылезая из бронетранспортера вместе с Попелем.
Хозяйство у «танкового доктора» большое, что и говорить. На железнодорожной ветке стоял целый ремонтно—восстановительный завод. Тут делали средний и даже капитальный ремонт танков, автомашин. Последнее время наладили выпуск дефицитных пальцев — специальных болтов для соединения траков в гусеницы.
Дынер обещал, что к началу наступления все танки будут в строю. И он не подвел. Проверяющий — представитель Генштаба — записал в акте: «Материальная часть — боевые машины, автотранспорт и оружие, находящиеся в подразделениях, — приведена в полный порядок, отремонтирована, содержится в чистом состоянии. Общее состояние дисциплины в частях вполне удовлетворительное…»[377]
Штаб армии, штабы соединений и частей много работали над тем, чтобы хорошо изучить местность в восточной части Бранденбургской равнины, где предстояло наступать. Она неоднородная — реки, речные долины, масса озер, отдельные плато, Зеловские высоты. Кроме Одера, предстояло преодолеть реки Флисс и Шпрее. Шпрее — достаточно широкая и глубоководная река, на участке Штралау, Кепеник она достигает 150–200 метров, в пределах Берлина до 100 метров. Мосты немцы наверняка взорвут при приближении наших войск, так что рассчитывать придется на свои силы.
Внимательно изучалась также представленная Соболевым информация о противостоящих 1–й гвардейской танковой армии немецких дивизиях. Две из них — 20–я моторизованная и 169–я народно— гренадерская — были уже знакомы по последним боям. Моторизованные дивизии «Мюнхеберп» и 18–я были сформированы лишь в марте 1945 года из охранных полков и остатков других ранее разгромленных частей. Опыта боевых действий не имели. Такова же история и 303–й пехотной дивизии, сформированной в январе
