— Почему? Что ты чувствуешь, когда слышишь?
(Задумчиво) — Черти кажутся… (восторженно) — Чортовы кулички кажутся!
— Ты рад, что мы весной пойдем в Зверинец?
— Но мне ведь там исповедоваться нужно!
— Кому?
— Зверям-батюшкам — грехи говорить.
(Конец февраля 1930 г.)
— НАЗАД, КРОХОТНАЯ ИСТАСКАННАЯ ЗАПИСНАЯ КНИЖКА,
несколько записей, а то в разрухе переезда — пропадут —
Кажется — лето 1924 г., Иловищи, Чехия
…Вереницею комнат, где жил и маялся —
Жизнь, ужель предстанешь в последний час?
(…где нe жил: маялся!)
Души, души неуживчивые!
Губы, губы неотзывчивые!
Поля в снопах, слепят
О, мое солнышко, моя звездочка!
Я тебя выхотела из воздуха!
(NB! Будущему Муру — родился 1-го февр<аля> 1925 г. — еще очень будущему, очень воздушному Муру!)
Да будет свет.
Да будет сын.
Стихосложение взяв за правило —
Я тебя выхотела: составила
(из чего — всего — и т. д. — и после перечисления:)
Чье собирательное — любовь
…я тебе буду — Русью
Матерью, Родиной и Москвою
Из письма (кому??)[63]
Я не хотела Вам писать и не думала о Вас, но А.[64] так хорошо рассказывала о Вас, что вспомнила Вас живым, прежним, и мне сделалось жалко Вас — всем жаром жалости, как я одна умею жалеть.
Вы виноваты передо мной — глубoко — минуя всё — пишу Вам — тому — почти год назад
(оборвано)
Время и молчание работают, чувствую Вас враждебным, а не моим уже — ни одной песчинкой Вашей песчаной (не пустынной! песчаной — говорю о составе) души. Я Вас уступила, я (брезгливо) отстранилась. С самого Вашего отъезда по сей (сентября) день — постепенное нарастание обвинительного акта
(оборвано)
— А того зверька помните, шуршавшего в кустах? Это был тритон — или саламандра — «гений этих мест» (dieu des lieux[65]) — подслушивавший и шумом покрывавший тайну.
…Обозрев всё назад — слишком близки, чтоб рваться, слишком далеки — чтоб слиться. Ни дали, ни близи, на расстоянии руки. Стихам тут нечего делать.
Милый друг, Е. О., уезжая всё-таки передала мне Ваше наставление: не быть столь быстрой в своих суждениях о людях и не столь легко- (-мысленной? весной? верной? Половина слова так и осталась в воздухе — из-за моей реплики.)
И вот, объявляю Вам, что мне на днях исполняется 30 лет (NB! 26-го сентября по старому) — и что эти слова я слышу уже с трех, и что это совсем безнадежно.
И относя эти Ваши слова вовсе не к Я<ковле>ву[66] (которого Вы от меня (!!!) защищаете), а к Вам самому, мой друг — говорю Вам, что все-таки ни о чем не жалею: ни о своей быстроте, ни о своем легко- (мыслии? верии? любии?) и никогда бы не променяла этих своих свойств — хоть было бы сотни вас! — на их обратное.
Будьте счастливы, дружочек, и ищите себе кого-нб. на 15 лет моложе и на целую меня — меньше.
Тогда Ваши добрые советы м. б. и принесут — прок и плод.
МЦ
16-го сент<ября> 1924 г.
Другой отрывок:
— Письму буду рада, но только как необходимости Вашего вздоха (Вам — воздуха).
Дышите в меня! — вот моя формула взамен: — Дышите мной! (а я — что буду делать?!)
