– Да-а, у нас по-другому воюют… – вполголоса сказал Джулио.
– Как же это у вас воюют? – расслышал и обиделся Икоткин. – У них двести линейных кораблей, у нас девятнадцать – и что? И неизвестно, где Чичагов, да Слизов с Козляниновым – в патрулях…
– Где вы видите двести, господин капитан второго ранга? – сказал Джулио. – Вы же сказали – пятьдесят!
– А другая эскадра?
– У вас любопытный способ подсчета. Вы бы уж заодно и датский флот приплюсовали. Кстати, и английский недалеко…
На мостик взбежал боцман Затулыйвитэр.
– Шо такое? – сказал боцман по-русски. – Кто командует этой лоханью? Круз завертает, Сухотин завертает, а мы шо?
Икоткин с Бородулиным хмуро посмотрели на боцмана, Икоткин незаметно показал глазами на Джулио.
– А ну, дай трубу! – сказал Затулыйвитэр.
Икоткин послушно протянул трубу. Джулио простым глазом тревожно всматривался в растущие на глазах букашки шведских линкоров.
– Шо такое? – сказал Затулыйвитэр. – Паруса подымають! А мы завертаем. Невжэж побегим?
Джулио тоже увидел, как на шведских судах стремительно взлетают белые птички парусов.
– Ветер? – сказал Джулио.
– Зараз сменится ветер, – словно прочел его мысли Затулыйвитэр, – и мы их на килю прямо в Кронштадт приведем! – весело закончил он и с громким стуком положил трубу на штурманский столик. После чего как без спросу вошел, так без спросу и вышел из рубки, махнув обреченно рукой.
– Принц Нассау-Зиген ложится на бейдевинд, – сказал Бородулин, все это время молчавший. – Мы остаемся в арьергардии.
В это время со шведского корабля раздался первый выстрел. И было понятно, что шведы, увидев ретирадный маневр русских кораблей, задиристо дали нетерпеливый залп, какой всегда хочется дать по убегающему. Хоть известно, что преждевременно и достать невозможно.
Бомбы легли в полумиле от уродливо завалившегося вправо русского строя.
Джулио ясно видел теперь, при ярком свете солнца, задорно трепещущий кайзер-штандарт Густава III, муравьиную возню шведских комендоров на верхней палубе и даже, казалось, самого короля шведского на черном двухдечном (двухпалубном) фрегате в центре шведского строя – с плюмажем на шляпе.
'Какой еще, к дьяволу, плюмаж на море?' – сам на себя рассердился Литта.
Шведские корабли красиво вытягивались в боевую линию, слаженно подымая паруса; с последним поднятым кливером их развернутый боевой порядок встал вполукруг, словно крупный морской краб изготовился к поживе.
И вдруг что-то случилось с ветром. Джулио почувствовал всем нутром, как 'Святой Иоанн' внезапно сбавил ход.
– Вполгрота, – скомандовал он. – И полную вторую геную! Всех на весла! Сейчас с другой стороны рванет…
Бородулин растерянно смотрел на него.
– В чем дело? – свистящим шепотом спросил Джулио.
– Что… Что такое 'генуя', ваше превосходи…
Джулио похолодел. Он напрочь забыл, как по-голландски 'генуя'. В русском флоте сплошь же голландские термины…
– Фок! – выручил Икоткин. – Чему вас там в шляхетском учили, Бородулин? Второй и третий косые! Полный фок!
В голове Джулио вдруг сверкнула мысль. Но засемафорил Нассау-Зиген.
– Что там? – нетерпеливо сказал Джулио.
– На сто восемьдесят! – перевел Икоткин.
Из- за шведского строя вдруг вылетела стайка малых судов и на веслах понеслась на русских.
– Это еще что? – сказал Бородулин. – Это же шхерботы! Во дают! Плоскодонки! В открытом море!
– Это брандеры, – спокойно сказал Джулио. – Где у нас единороги?
– Три по левому, два по правому, ваше…
– Давай-ка левым бортом. И приготовить греческий огонь…*
– Ваше превосходи…
– Карронады – картечью! – перебил Икоткина Джулио.
– Да, но принц… Его высочество сигналят…
– Ответьте принцу, что капитан не понимает языка русских флагов. Забыл. Иностранец, что с него взять?
– Но это же верная гибель! Это что же – измена? – вдруг сказал Икоткин и сам удивился. – Но мы же… Какой же греческий огонь, когда ветер сейчас подует в нашу…
Джулио выхватил кортик и замедленно положил поперек столика.
– Выполнять! – сказал он.
– Выполняйте, – сказал Бородулин по-русски, и Икоткин, даже не успев удивиться такому вопиющему нарушению субординации, медленно пошел с мостика.
'Святой Иоанн', тяжело развернувшись к неприятелю левым бортом, оказался во главе ломаного треугольника русских кораблей, замешкавшихся под внезапно стихшим ветром в своем устремлении назад, к Кронштадту.
Джулио, выскочив из рубки на мостик, краем глаза заметил, как Нассау-Зиген на трехдечном 'Святом Николае' заложил обратный маневр и разворачивается к бою.
– А шо Нассау-Зиген? – кричал снизу Затулыйвитэр. – Молоток, хоть и Зиген! Дадим щас шведам по мордасам!
Джулио схватил рупор. Спохватившись, передал рупор Бородулину.
– Подпустим ближе, – сказал он. – Карронады готовы? С двух палуб…
Носовые канониры, замерев у орудий, повернули лицо к мостику. Бородулин склонился с рупором к раструбу силофона – дать команду на обе палубы одновременно.
Со стороны шведов поднялся легкий ветерок, и Джулио поразился, как точно рассчитал противник курс брандер – две из них шли прямо на него, одна после маневра принца должна была неминуемо зацепиться, в лучшем случае чиркнуть 'Святого Николая' по корме.
На брандерах вспыхнули уже зажигательные бочонки.
– Огонь, – нетерпеливо прошептал Бородулин, наперед дублируя команду капитана.
До брандер оставалось не больше двух кабельтовых.
Джулио оглянулся. Русские корабли разворачивались к противнику один за одним. На фор-брам-стеньге адмирала Круза взметнулся двухвостый вымпел атаки.
– Огонь! – сказал Джулио.
Все остальное капитан 'Святого Иоанна' помнил смутно.
Промедлив для верности с залпом по шведским брандерам, он упустил из виду, что позади брандер шведские турумы** подошли на расстояние выстрела. И дали залп секундой раньше Джулио. Оттого прямая наводка на брандеры дала осечку, одна из брандер взорвалась в кабельтове от борта, но другая, уже вся в пламени, успела подойти и впиться кошками в борт 'Святого Иоанна'… Корабль запылал.
Джулио первым же залпом сбросило с мостика, и он, оказавшись на палубе, но не потеряв сознания, увидел в реве пламени, как метнулся к ручке клотика*** Икоткин – спустить, по новому уставу****, флаг и выйти из боя, но не добежал, а, схватившись за грудь, рухнул навзничь. 'Осколок', – машинально подумал Джулио, вставая. Снова вскарабкался на мостик, отметил вцепившегося в штурвал мертвой хваткой рулевого, подхватил неизвестно откуда выкатившийся рупор и заревел:
– Брандвахту!
Ему казалось, что вакханалия боя далеко перекрыла его голос, однако увидел вдруг в разрывах дыма Затулыйвитэра, срывавшего задвижку с гидранта, а впереди – надвигавшуюся громаду шведского фрегата. Причем швед ли в ужасе надвигается на него или это факел 'Святого Иоанна' движется по инерции на шведа
