партийного контроля именно эти люди? Почему именно их пули он, отправивший на смерть десятки тысяч, хранил у себя дома, как дорогую память?
...В общем, бравым чекистам было за что зацепить нового наркома. И зацепили. И стал он вынашивать о-о-очень интересные планы...
Но об этом - чуть-чуть ниже...
Глава б
МОМЕНТ ИСТИНЫ «ПАРТИЙНОЙ ГВАРДИИ»
Истина в России всегда имеет характер фантастический.
Вся беда в том, что к весне 1937 года Ежов оказался в положении «сам себе контролер». Сталин думал, что он справится. А он не справился, и оказавшаяся без узды контора пошла вразнос.
Ведь в чем основное противоречие любой полиции? В том, что она вроде бы стоит на страже справедливости, но о ее работе судят не по уровню справедливости в обществе, а по количеству выявленных преступников. И любая полиция, естественно, стремится к тому, чтобы их было как можно больше. Справедливость как таковая ее не волнует. А вот для того, чтобы полицейские ловили кого надо, а не шили дела кому попало, как раз и существуют самые разные виды надзора.
А поскольку с надзором в СССР было плохо, то власти, предвидя опасный момент, решили его усилить и поставили во главе НКВД
Подвел, как в большинстве катастроф, человеческий фактор...
Так кто все же санкционировал пытки?
Короли знают о делах своих министров не больше, чем рогоносцы о делах своих жен.
Все время существования, с самого 1917 года, в правоохранительных органах Советской России применялись так называемые «физические методы» воздействия. И все время власть с этой практикой боролась, жестоко и неуклонно.
В основном в таких эксцессах все же оказывалась замечена милиция, где с кадрами было еще хуже, чем везде. В начале 30-х годов зампред ОГПУ Г. Е. Прокофьев, начальник милиции, издал приказ № 00359, касательно избиений и грубости. Там прямо говорилось, что в ряде управлений избиения заключенных, да и просто граждан, грубость по отношению к населению вошли в систему.
Наримановский район. Уполномоченный Сивов избил заключенного до того, что тот сошел с ума. Коллегией ОГПУ Сивов приговорен к 10 годам концлагерей (максимальный по тому времени срок). Емецкий район Северного края. Делопроизводитель Покровский избил задержанного и револьвером нанес четыре раны в голову и одну в ногу (10 лет концлагерей). Пензенская область. Командир взвода Зайцев развлекался тем, что раздевал детей от 12 до 15 лет, порол крапивой, а потом бил резиновой палкой (10 лет лагерей). В конце концов озверевший от своих работничков Прокофьев приказал вместе с преступниками отдавать под суд и их начальников. Если и помогло, то ненадолго...
В 1934 году письмо некоего Ревиса, заключенного соловецких лагерей, о преступных методах ведения следствия, добралось до Политбюро. По этому поводу Сталин писал Куйбышеву и Жданову:
Брались за эти дела, и доводили до конца, о чем свидетельствует возраставшее из года в год количество осужденных работников органов внутренних дел, но что толку, если беззакония было - море. Да к тому же сплошь и рядом происходили такие, например, истории. В 1929 году семеро работников ОГПУ были исключены из партии и преданы суду за незаконный расстрел арестованного. Их отправили в Северные лагеря, поручив каждому «ответственную работу в лагерной обстановке». Один из них, например, возглавлял экспедицию. «В результате самоотверженного труда» уже в 1931 году все они были освобождены и восстановлены в ОГПУ. Надо полагать, раскаялись. И, конечно, когда им дали право бить и стрелять, они сами этого не делали и товарищей удерживали. Смешно, правда?
Впрочем, в «органах» любого рода всегда били, бьют и всегда будут бить. Но это, как правило, отдельные эксцессы. А нас интересуют пытки как система - когда это началось?
...Рассказывая о «зверствах чекистов» по ходу дела «Весна» (аресты офицеров в 1930-1931 годах), очень плохо настроенные к советской власти исследователи все-таки говорят исключительно об угрозах, бесконечных допросах, многомесячном тюремном заключении. Свидетельств того, что подследственных
...Бывшие чекисты-перебежчики ни в коей мере не являются людьми, заслуживающими доверия. По одной простой причине: их мемуары всегда еще и коммерческие проекты. А чтобы твою книгу покупали, в ней надо угождать вкусам читателя и громоздить ужасы. Чем они и занимались. Тем ценнее свидетельство Вальтера Кривицкого о подготовке «первого московского процесса» (август 1936 г.). В своей книге «Я был агентом Сталина» он поведал о том, как начальник иностранного отдела Слуцкий после допроса видного троцкиста Мрачковского делился с Кривицким своим «опытом инквизитора». Непонятно, с какого перепугу начальника внешней разведки стали использовать в таком качестве - ну да ладно... Главное: в чем именно заключался этот опыт. Слуцкий вел допрос Мрачковского на протяжении 90 часов. Чем они занимались? Читали показания других арестованных и спорили о политической ситуации в стране. Слуцкий говорил: «Я довел его до того, что он начал рыдать. Я рыдал с ним, когда мы пришли к выводу, что все потеряно, что единственное, что можно было сделать, это предпринять отчаянное усилие предупредить тщетную борьбу недовольных 'признаниями' лидеров оппозиции». К концу допроса оба - и следователь, и подследственный - были в одинаково невменяемом состоянии, но признание Слуцкий получил.
В эту историю можно верить, а можно не очень. Опытнейший разведчик, начальник ИНО, рыдающий на допросе вместе с подследственным - это, конечно, сильно! Но что важно? Даже в 1939 году Кривицкий, которому «органы» были знакомы не понаслышке, в качестве «жестокого обращения» приводит всего лишь
