нас дом сгорел. Может, это за мои грехи? — Она робко посмотрела на ксендза.
Ксендз был смущен.
— Не знаю, дитя мое, — сказал он. — Но думаю, что нет. А родителей ты слушалась? И охотно делала все, что они велели?
— Нет, — шепотом призналась Анелька. — Папа мне не позволил разговаривать с Гайдой, а я разговаривала…
— Это нехорошо. Родителей надо всегда слушаться, потому что они ничего не запрещают без причины. А о чем же ты разговаривала с этим человеком?
— Я его попросила, чтобы он не бил свою дочку… она такая маленькая.
— А, вот оно что!.. Это хорошо, дитятко, но родителей все-таки надо слушаться. А имя божие не поминала всуе?
— Поминала.
— Неужели? А зачем же?
— Я просила бога, чтобы он прислал отца домой. А потом — чтобы маму…
— Ага… — Ксендз достал из кармана фуляровый платок и высморкался.
— Больше ничего не припомнишь, дитя мое?
— Ничего.
— Теперь бей себя в грудь и говори: «Господи, помилуй». А в покаяние прочитай один раз молитву за спасение всех грешных душ.
Старый ксендз дрожащим голосом пробормотал над Анелькой латинские слова и почти выбежал из гостиной, чтобы ни с кем не встретиться.
В тот же день, когда молодой лекарь возвращался из деревни в усадьбу, мимо него стрелой промчалась карета, запряженная четверкой лошадей. Лекаря словно что-то толкнуло, и он прибавил шагу.
«Это, должно быть, отец больной девочки, — подумал он. — Только бы он сразу не ворвался к ней, а то испортит мне все дело».
И он рысью помчался к дому.
Карета все же значительно его опередила. Едва она остановилась у крыльца, пан Ян выскочил, сердечно поздоровался с хозяйкой дома, вышедшей к нему навстречу, и попросил, чтобы его сейчас же провели к дочке.
— От нее только что ушел ксендз, — предупредила баронесса.
Пан Ян задрожал.
— Проводите меня к ней, я хочу увидеть ее, пока она жива… Судьба ставит у меня на дороге одну могилу за другой…
Тетка Анна поспешила к Анельке, за ней в гостиную вошли пан Ян и баронесса.
— Вот я и приехал. Я здесь, деточка! — воскликнул нежный отец, подбегая к кровати.
Анелька обрадовалась, хотя не так сильно, как боялся лекарь.
— Хорошо, что ты приехал, папа. Нам было так плохо…
Пан Ян обнял ее и стал целовать.
— Я знаю, что вам плохо жилось на этом проклятом хуторе. Я уже продал его. Слава богу, что добрая пани Вейс…
— Вейс? — переспросила Анелька, широко открыв глаза.
В памяти ее всплыл подслушанный когда-то разговор отца с Шмулем.
— Ну да! Ведь вы находитесь в доме баронессы Вейс, — удивленно ответил пан Ян.
Анелька внимательнее всмотрелась, в отца — и вдруг у ворота его черного сюртука заметила две нашитые белые полоски.
— Что это? Траур? — Она вся задрожала. — По ком ты носишь траур, папа?
Внезапная догадка мелькнула у нее в голове.
— Мама умерла! — вскрикнула она, закрыв глаза руками, и упала на подушки.
Отец наклонился к ней.
— Анельця! Успокойся!.. Анельця! О, боже! — Он опустился на колени.
Девочка лежала бледная, недвижимая.
В эту минуту в комнату вбежал доктор. Увидев, что тетка Анна громко рыдает, баронесса близка к обмороку, а пан Ян стоит у кровати на коленях, он понял, что случилось недоброе. Подошел, пощупал у Анельки пульс, проверил, дышит ли. Анелька не дышала.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пан Ян обвенчался с пани Вейс на масленой, и уже в великом посту пошли слухи, что он под башмаком у своей второй жены, ибо она была дама весьма энергичная. Она окружила комфортом своего избранника, давшего ей знатное имя, но ограничила его расходы вне дома. Благодаря тайному вмешательству Шмуля пан Ян теперь почти не имел возможности делать долги, да и соседи принимали его не очень охотно. Поэтому он стал домоседом и — начал полнеть.
Юзека мачеха балует, однако воспитывает в надлежащих рамках. Мальчик обещает вырасти порядочным человеком.
Шмуль получил наконец от пани Вейс в аренду мельницу, и дела его идут все лучше, а Заяц служит в поместье у пани Вейс.
Жаль только, что с того дня, как бедняга, в тоске по хутору, впервые посетил корчму, он довольно часто прикладывается к рюмочке, и потому жена пилит его день и ночь.
Примечания
1
Сервитут — предоставленное крестьянам право в точно указанных размерах пользоваться помещичьим лесом, выгоном и другими угодьями. Освободить свои угодья от сервитутов помещик мог лишь с согласия крестьян.
