— Я и не отказываюсь. Да, я ее знаю, — признал Стас. — Но она не из этих аллери! Вы же видели — она была связана, она была рабыней, как и вы! Мы вместе бежали из Ильдорна!
— Я не рабыня и никогда ею не была! — гордо произнесла Элор и все испортила.
— Ты что, лжешь нам, Мечедар?
— Она говорит, что не рабыня! Кто же она?
— Какая нам разница, рабыня она или нет? — закричал ставр по имени Кривонож. Стас чувствовал, что тот был не рабом, а изгнанником: вором или преступником. — Она тоже аллери, и мы можем убить ее, если захотим!
Его поддержали. Ставры, рывшие могилы, бросили копать, присоединившись к спору. Весь отряд собрался вокруг пленников.
— Ты что-то скрываешь от нас, Мечедар.
— Почему ты развязал ей руки? Разве она не пленница наравне с остальными?
— Нет, она не пленница!
Недовольный гул накрыл испуганно сжавшуюся девушку:
— Это почему?
— Чем она лучше их?
— Не все аллери одинаково злы, — пытался разъяснить Стас, но его не слушали.
— Все они негодяи!
— Меня пытали!
— А меня били плетьми!
Стас понял, что ошибся. Но сказанного не вернуть.
— Сначала ты говорил одно, теперь другое! — не унимался Кривонож. Он явно выбивался в лидеры. — Сначала: смерть аллери, отомстим за братьев, а теперь: не все аллери плохи! На чьей ты стороне, Мечедар?
Это был вызов. Вызов, который надо было принять. Там, в прошлой жизни, даже не в жизни, а в Игре, Стас вызывал на поединок за меньшее, а здесь… Тут все по-настоящему.
— Ты хочешь сказать, что я — предатель? — Мечедар шагнул вперед, и ставры расступились. Меч оттягивал руку. Стас им пользоваться не умел, но видел немало фильмов и трюков. — Ты, жалкий кусок дерьма?
Стас нервно расхохотался и встал в стойку Конана. В глазах Кривоножа мелькнул страх. Он вряд ли владел оружием аллери. Со дня Последней битвы ставрам запрещалось носить оружие, да и воинским искусством они никогда не блистали.
— Подожди, Мечедар! — Между ними встрял один из ставров. — Если правый убьет виноватого — хорошо, а если виновный — правого? Как нам узнать, кто прав?
— Верно! — поддержали его, и еще несколько ставров разделили противников.
— Трус! — крикнул Мечедар.
Ярость ушла, и Стас был рад, что их разняли. Но придется многое объяснить.
— Я скажу, почему развязал ей руки. Я…
Нет, второй ошибки он не сделает. Признаваться в любви в таком положении могут только герои дешевых боевиков.
— Элор, скажи им, кто ты!
Ставры притихли. Элор вскинула голову:
— Я королева Ильдорна. Настоящая королева. Та, что сидит на троне, — самозванка.
Такое осмыслишь не сразу, и Стас воспользовался паузой.
— А если не верите, спросите у него! — Стас указал на Мортерна. — Он знает. Он собирался выдать Элор ее сестре Айрин, той, что сейчас на троне.
Кривонож вразвалку подошел к Мортерну. Меч замер у лица посланника.
— Говори: это правда? Ты знаешь ее?
Косясь на прижатый к горлу клинок, Мортерн выдавил:
— Да.
— Не Элор правила долиной, ставры, — быстро взял инициативу Стас. — Не она убивала ставров и обращала в рабов. Ее заточили в подземелье, а правила ее сестра Айрин. Элор на нашей стороне!
Ставры переговаривались. История Элор поразила многих. Простые и бесхитростные ставры были потрясены коварством и жестокостью родной сестры, и уже многие смотрели на Элор с жалостью и пониманием.
Кажется, пронесло. Стас стоял, не смея вытереть вспотевший лоб. Он понимал, что был на волоске.
— Идем в лагерь, — сказал Мечедар. — Здесь нельзя оставаться.
На этот раз его послушались.
Он посадил Элор на повозку и шел рядом, толкая повозку плечом. Он чувствовал ее страх и старался поддержать своим присутствием. Меч Мортерна придавал уверенности, но Стас понимал: он не сможет обратить клинок против ставров, да и один — не воин.
Он шел молча, думал и мрачнел. Сейчас он понимал, что за жизнь Элор заплатил жизнями ни в чем не повинных людей и ставров. За одну — десятками тех и других. И это было только началом.
Он использовал этих людей. Не людей — ставров, но для него не было разницы. Использовал — и добился своего. Но развязал конфликт, который не так просто остановить, который может стоить жизни еще многим.
Стасу стало страшно, но он понимал, что так просто не уйти. Он зажег их, сыграв на сокровенном, — как теперь отступить? Ставры поверили ему, он обещал избавить их от рабства. А теперь сказать: извините, погорячился, не получится?
— Послушай, Мечедар, — к Стасу приблизился один из ставров. — Мы победили и захватили много добра — но что дальше? Что мы станем делать еще?
— А чего бы ты хотел? Еще убивать?
Ставр опешил.
— Нет. Я хочу вернуться домой. У меня в клане осталась жена. Но аллери увидят, что я безрогий, и снова сделают рабом.
Стас поглядел на Элор. Язык ставров она знала хорошо.
— Знаешь, что говорил мне Яробор? — сказал Стас. — Если называешь себя рабом — ты и есть раб. Тогда чего ты хочешь от меня? Сам будь свободным. Будь! Понимаешь?
Ставр почесал за рогом и отошел.
— Подумай, подумай, — пробормотал Стас.
— Я бы отпустила всех ставров, — сказала Элор. — Раньше у нас не было рабов. Их нет и в Порте.
— Но твой отец решил по-другому.
— Он боялся, что когда-нибудь ставры захотят вернуть себе долину. — Элор перешла на язык аллери. — И решил, что лучше быть жестоким, чем отдать завоеванное.
— Говори на ставрском, — сказал Стас. — Могут подумать, что мы о чем-то сговариваемся. Ты же слышала — многие не доверяют мне.
Элор замолчала. Потом произнесла:
— Пока ты рядом, я не боюсь.
Стас лишь крепче сжал меч.
Тянуть повозки на гору не стали, бросили у подножия, но все, что в них лежало: сундуки, тюки и свертки, — подняли наверх. Ставры, что остались в лагере, с изумлением глядели на победителей и плененных аллери.
— Мы победили, — просто сказал Стас Двупалу. — Все это — наше.
Тот покачал обрубками рогов:
— Ты ступил на опасный путь, Мечедар.
— Кто хочет, тот может уйти, — громко, чтобы слышали все, ответил Стас. — Здесь нужны те, кто готов биться за свободу, а не ждать, когда аллери подадут ее тебе на блюде.
