Далмира привыкла к странным и подчас жутким звукам, которые издавали помещенные в деревянные клети животные, и уже не обращала на них внимания. Мысли о предстоящем Круге целиком занимали ее голову. Из разговоров она узнала, что все готовятся к завтрашнему выступлению. Значит, завтра! Что ж, это даже лучше. Чем выспрашивать, лучше увидеть все самой!
Вечером Оллок явился, но вместо упражнений отвел Далмиру в один из шатров и указал на сваленные в углу вещи:
– Выбирай и одевайся.
– Спасибо. – Она посмотрела на Оллока, но его лицо было бесстрастно. Вещи были весьма кстати. Одежда девушки порядком истрепалась: шаровары зияли прорехами, рубашка протерлась, изношенная обувь разваливалась на глазах. Предложенное Оллоком не отличалось разнообразием. Здесь были куртки без рукавов из выделанной кожи крогов, обычные для хартогов, были рубашки, длинные, с цветной тесьмой на груди, и кожаные же штаны со шнуровкой на голенях. Ни юбок, ни платьев. Далмира выбрала несколько вещей.
– Одевайся.
Девушка замялась. Она не могла раздеваться в присутствии мужчины. Оллок, похоже, понимал это, но стоял у входа, совершенно не двигаясь.
– Одевайся. Или тебе помочь?
Далмира быстро разделась и еще быстрей принялась надевать новую одежду, от волнения не попадая в рукава и штанины. Впрочем, новой одежду можно было назвать с трудом – ее явно кто-то носил, но, по крайней мере, там не было дыр. Сапоги великоваты, но других попросту нет.
Одевшись, она вглянула на Оллока. Он кивнул и вышел из шатра.
Далмира вернулась в отведенную ей комнату, которую она, как и шатер, делила с Немым и Кинарой. Они тотчас заметили обновку. Немой сделал несколько выразительных жестов, обращаясь к Кинаре, а та сказала:
– Выглядишь, как бывалый хартог. Только зря выбрала такие светлые штаны – кровь слишком заметна…
Ночь прошла быстро. Полночи, вооружившись иголкой и нитками, при скудном свете свечей девушка подгоняла выданную Оллоком одежду под себя. Закончив, измученная Далмира уснула и спала крепко, без сновидений. Проснувшись и выйдя из комнаты умыться, девушка с изумлением увидела, что обширное помещение постоялого двора заполнила возбужденная и шумящая публика. В центре зала, откуда ни возьмись, возникла прочная железная клеть, закрепленная меж четырьмя опорными колоннами. В клетку вел узкий, закрытый толстыми досками, проход, заканчивавшийся у стены. Вокруг клетки располагались зрительские ряды, и с каждой минутой мест становилось все меньше. Ловкая прислуга мелькала меж зрителями, разнося вино и еду.
– Интересно? – спросил кто-то.
Далмира повернула голову. Рядом стоял Тормун.
– Скоро ты узнаешь, кто такие хартоги и для чего тебя учит Оллок, – сказал Тормун. Лицо хозяина Круга излучало довольство и гордость. – Я продолжаю дело своего отца, а он перенял искусство от деда. Любой из городов Арнира рад хартогам, потому что мы развлекаем людей так, как не развлекает никто!
Далмира внимательно слушала, но мало что понимала. О каких развлечениях он говорит? Наверно, в Круге бьются звери, которых ловят в пустыне или в лесах! Что ж, это зрелище и страшное и интересное, теперь ясно, почему столько зрителей!
Гул в постоялом дворе нарастал. Далмира едва слышала последние слова Тормуна, потонувшие в оглушительных криках. Девушка взглянула на Круг и увидела, как из прохода вышел человек в небольшом кожаном доспехе, вооруженный копьем с тремя сверкающими зубьями. Лица его Далмира не помнила.
– Это Готтан, славный хартог! – сказал Тормун.
Человек в клетке принялся ловко вращать оружием, срывая одобрительные крики и рукоплескания. Наконец, сверкающий сталью трилистник вонзился в землю, а воин раскинул руки и прошелся вдоль решетки. Он улыбался, но улыбка больше походила на оскал. Одновременно с его появлением вдоль рядов двинулись какие-то люди. Они оживленно торговались со зрителями и, получая деньги, вручали посетителям кружки из белого металла.
– А что делают вон те люди? – осмелев, спросила Далмира.
– Эшнарцы считают себя великими воинами и на чужеземцев смотрят снисходительно, – охотно объяснил девушке Тормун. – Но они обожают азартные игры и состязания, подобные нашим. Нет эшнарца, который не любил бы спорить и, к тому же, не любил поставить на спор хорошие деньги… Поэтому мы принимаем их ставки на исход боя.
– А… – Далмира осеклась, осознав, что этот воин сейчас станет сражаться… Неужели со зверями?!
– Вот, смотри, – словно читая мысли, Тормун протянул девушке два металлических кружка. На одном довольно коряво выбита фигурка человека, на другом – оскаленная звериная морда. Красный ноготь Тормуна ткнул зверю в глаз. – Это ставка. Она зависит от опытности бойца и опасности зверя. Смотри, вот и зверь!
Из темного прохода, напоминавшего пещеру, выползал приземистый шестиногий хищник. Далмира никогда не видела таких. Его тело, большое, но поразительно гибкое, извивалось, подобно змеиному, и имело многочисленные костяные наросты на спине и боках. Зверь оскалил пасть и зашипел. Меж острых зубов свесился длинный алый язык. Публика зашумела, многие сорвались с мест, стремясь встать поближе к клетке. Стало намного тише. Зрители замерли. Представление начиналось.
– Ну, на кого бы ты поставила? – улыбнулся Тормун. – Гривен очень, очень опасен, но и Готтан силен! Он в третий раз в Эшнаре, а это немалый срок, девочка, многие не протягивают и одной лунной перемены… Готтан опытный воин, не чета этим эшнарцам! Только мнят себя героями, но еще ни одного я не видел в Круге… Ну же, какой кружок ты возьмешь? На кого поставишь? На зверя или человека? Выбирай, бой может закончиться очень скоро!
Далмира не знала, что ответить. Она не могла оторвать глаз от Круга, где, выставив перед собой оружие, человек пятился от наступавшего зверя.
Зверь кинулся вперед, нарвавшись на выставленный человеком трилистник. Темно-оранжевая шкура гривена окрасилась кровью. Зашипев, зверь отступил. Готтан выпрямился и медленно прошелся вдоль клетки, одной рукой салютуя зрителям, другую, с копьем, вытянул навстречу гривену. Зверь бил себя по бокам длинным хвостом, но напасть снова не решался.
Человек заигрывал с чудовищем, то медленно подходя, то отступая. Готтан выманивал зверя на середину Круга, но тот реагировал вяло, шипя и мотая головой. Вдруг кто-то ударил зверя палкой сквозь прутья. Гривен мигом обернулся. Острые зубы клацнули у самого лица человека, едва успевшего отдернуть руку. Стоявшие рядом зрители отшатнулись, кто-то упал со скамьи, вызвав взрыв хохота у эшнарцев. На мгновенье Далмире показалось, что все это происходит не с ней. Это какой-то жуткий сон, и надо скорее проснуться! Так вот для чего ее учит Оллок! Значит, ей уготовано биться на арене с такими тварями на глазах у алчущей крови толпы!
Она не стала смотреть дальше. Прежний восторг перед Эшнаром истаял, как клочья тумана на склонах гор. Ей хотелось бежать, бежать немедленно и спрятаться, чтобы Тормун никогда не нашел ее! Лишь бессердечный безумец может заставлять людей сражаться с такими тварями! Далмира огляделась. Тормун куда-то исчез и, кажется, за ней никто не следит. Раздвигая плотную толпу, девушка пробралась к выходу. За спиной раздался громкий и страшный стон. Она невольно обернулась и замерла, не в состоянии разобрать, чей это был крик, человека или зверя… А потом бросилась к дверям.
Но там сидел Оллок, мерно водя кинжалом по точильному камню. Увидав однорукого, Далмира остановилась. Здесь не пройти. Она попыталась успокоить дыхание, чтобы не выдать себя.
– Смотрела? – спросил наставник, едва повернув голову. – Кто победил?
Голос его звучал совершенно безразлично.
– Не знаю, – ответила она, прислоняясь к дверному косяку. Звуки сюда почти не доходили, но в ушах до сих пор звучал этот то ли вопль, то ли стон.
– Я поставил на Готтана, – сказал Оллок. – Пошли-ка, посмотрим.
Ей ничего не осталось, как следовать за ним.
Когда они подошли к решетке, Круг был пуст, а на песке виднелись следы крови. Возбужденные зрители
